Я выпрямился, мои мышцы напряглись на случай, если нам придется потрудиться. Будет не в первый раз. В детстве нас часто заставляли это делать. Наши разногласия решаем кулаками.
— Ты намекаешь, что я не в состоянии испытывать чувства? – протянул я.
— Я не намекаю, это доказанный факт. Я бы поставил на это деньги.
Но он бы не выиграл. Не в этот раз. Потому что у меня действительно были чувства. Многие из них. Я чувствовал себя не в своей тарелке.И запутанным. Это был первый раз, когда женщина выгнала меня из своей постели — со своего места. Женщина, с которой я еще не закончил.
Независимо от того. Предполагалось, что хорошо, что мы с Хэлли сейчас находимся на противоположных сторонах континента. Из нашей маленькой интрижки ничего бы не вышло.
Так почему же я чувствовал себя таким чертовым беспорядком?
Поняв, что Том ждет ответа, я наконец сказал:
— Послушай, это даже не имеет значения. Что бы ни случилось, случилось, и теперь это позади. Энтони никогда не узнает. Она никогда не говорила ему. Запланируй звонок с МакАфи. Я объясню грубую ошибку русских с похищением. Во всяком случае, все хорошо. — Я вытолкнул Тома из своего личного пространства и направился к окну во всю стену с видом на горизонт Чикаго и Петлю.
— Хорошо? — фыркнул он позади меня. — Расскажи мне о своей логике, Локвуд.
Я потянулся за бутылкой коньяка в винном шкафу Ральфа Лорена и щедро налил себе.
— В том-то и дело, что ее похитили, и мне потребовалось менее двух часов, чтобы найти и спасти ее. В процессе я также посадил Козлова и компанию. Два зайца, один камень. МакАфи будет впечатлен этим.
— Он также будет впечатлен твоим увольнением?
Я сделал глоток своего напитка, перекатывая его во рту.
— Никто не должен знать, что меня уволили. Что касается МакАфи, мы изменили ситуацию. Я решил вернуться в главный офис теперь, когда угроза устранена, и мы назначили на эту работу кого-то другого.
— На работе больше никого нет, — заметил Том.
Я повернулся, чтобы бросить на него один из моих особых, «ни хрена не говори» взглядов.
— Я не заметил, — невозмутимо ответил я.
— Засранец. — Том стиснул зубы. — Отлично. Но только если мы вернем Макса на работу. Я не хочу лгать.
Я покачал головой.
— Нет никаких шансов, что Хэлли подпустит кого-либо из нас к себе снова.
И это правильно. Я здорово облажался с ней. Мне повезло, что прямо сейчас меня не ждал судебный процесс размером с Бельгию.
— Нет телохранителя — нет МакАфи. — Том скрестил руки на груди.
— Ты шутишь, что ли? – прорычал я. — Ты обещал. Это была единственная причина, по которой я пошел туда в первую очередь.
Он поднял ладони вверх.
— Давай договоримся. Мы установим за ней наблюдение, не говоря ей об этом, чтобы убедиться, что у нее не возникнет никаких проблем. Успокоим наши умы, и нам не придется просить ее об одолжениях. Я понимаю, как это сложно - просить ее о чем-то солидном, учитывая твою... неосмотрительность.
Отличное решение. Такое решение успокоило бы и меня. И все же, я не мог, черт возьми, сделать это. Не мог заставить себя пойти против конкретной просьбы Хэлли не следовать за ней, только чтобы спасти свою задницу. Мне не хотелось думать о том, что это значит. Я просто знал, что не могу так поступить с ней.
— Нет. — Я опустил голову.
— Нет? — повторил Том, приподняв бровь.
— Я сказал «нет». — Я не могу допустить, чтобы за ней следили. Она сказала, что все кончено. Мы должны уважать это.
— С каких это пор ты уважаешь чужие правила? — Том выплюнул. — Кто ты вообще такой?
Оба вопроса были хорошими, и у меня не было ответа ни на один из них. Все, что я знал, это то, что я хотел, чтобы этот разговор закончился. Я подошел к своему офису, забрал бумажник, ключи и ноутбук, прежде чем выйти за дверь.
— Обеспечь встречу с МакАфи. Я хочу поговорить с Торном, и пусть он познакомит нас со всеми, кто нам нужен в Вашингтоне.
Я выскочил из кабинета, хлопнув за собой дверью.
Той ночью я наткнулся на бар рядом с моей квартирой и напился до полусмерти.
На следующее утро, после тренировки по CrossFit, я появился на работе, приняв душ, нарядный и готовый покорять мир. Упорно занимаясь всеми рабочими вопросами, я убедил себя, что усердие - это все, что нужно. Двадцать четыре часа, чтобы вывести Хэлли Торн из моего организма. Так же, как из желудка.
Она больше не была моей работой, моей проблемой или частью моей жизни.
План шел хорошо, пока часы не пробили семь и все не разошлись по домам. Я пошел прямо в бар. Опять.
У других людей - нормальных людей - кто-то ждал их дома. Супруга, подруга, ребенок, чертово домашнее животное. Впервые в моей жизни был кто-то, кого я действительно хотел увидеть, но не мог. Единственный раз, когда я не хотел одиночества, я был вынужден его получить.