Я плакала и умоляла, рассуждала и торговалась, но ничего не помогало.
Итак, к сожалению, сегодня я впервые услышала шум кого-то еще, живущего под одной крышей со мной. И то, что кто-то столь же враждебный, как он, украл заветную надежду. Мое сердце болезненно сжалось в себе, лианы вокруг него скрутились. У меня болела грудь.
Я услышала, как на втором этаже с визгом открылась дверь — вероятно, в спальню, которую этот ублюдок теперь объявил своей собственной, — и послышались шаги, спускавшиеся по изогнутой лестнице. Машина Nespresso включается. Шторы были раздвинуты. Последовал разговор по громкой связи между Безымянным Засранцем и человеком, которого я приняла за его делового партнера.
— Как Лос-Анджелес? — спросил другой человек. Он казался бодрствующим, так что я предположила, что Засранец был либо с Восточного побережья, либо со Среднего Запада.
— Грязный. Уродливый. Пластиковый. — Засранец открыл дверь, ведущую на задний двор. Непринужденность, с которой он использовал мой дом как свой собственный, заставила мою кровь закипеть.
— Развлекаешься, я вижу. — Другой мужчина рассмеялся. — Она…?
— Терпимая? — Безымянный мудак закончил. — Нет. Приятная, как вросший ноготь.
Ты сам не лучик света.
— Ты усадил ее перед нашим контрактом? — спросил другой мужчина.
Был контракт.
— Еще нет. Запер ее в комнате на ночь, чтобы утомить.
— Рэнсом! — упрекнул мужчина, посмеиваясь.
Рэнсом? Действительно? Какое крутое имя для члена мирового уровня. Разве он не мог быть Эрлом или Норманом?
— Из книги Моруцци нельзя вырвать ни страницы. Ты больше не в Канзасе.
Кем был Моруцци?
— Она пыталась заколоть меня бутылкой. Потом вызвала полицию.
— На себя?
— На меня. У Братц нет двух серых клеток мозга, которые можно было бы тереть друг о друга.
Мой скальп обожгло, как будто на меня вылили оскорбление.
На данном этапе моей жизни меня мало что обижало - пресса называла меня всем, чем только можно, и моя собственная сестра тоже. Но всегда было больно, когда люди называли меня глупой.
Может потому, что я им поверила. Я чувствовала себя такой потерянной, такой не в своей тарелке.
Другой человек рассмеялся от души, хорошим смехом. Он звучал как действительно хороший человек, что меня удивило, потому что он имел дело с социопатом.
— Ты впервые в жизни получишь свою долю женской драмы, и я здесь ради этого, Рэн.
— Я приведу эту сучку в чувство, — отрезал Рэнсом.
— А я пока приготовлю попкорн.
— У нее будут клыки, когти и ошейник задолго до того, как прозвучит микроволновка.
Воздух застрял у меня в горле. Я не могла дышать. Этот человек был таким жестоким, таким невыносимо черствым. Я и раньше имела дело с телохранителями. Но только в декоративных целях. Он был прав насчет них — они существовали исключительно для влияния и в качестве подставных фотографов для случайных возможностей Instagram.
Этот человек действительно имел власть над моей жизнью. Пугающе много. И, похоже, ему не терпелось ею воспользоваться.
Когда он закончил насмехаться надо мной, я услышала шаги Рэнсома, поднимающегося по парящей лестнице. Я затаила дыхание. Он открыл дверь снаружи. Он толкнул ее наполовину, но твердо остался снаружи, зная, что его не пригласили. Я застыла в глине. Даже после того, как он объяснил, что является моим так называемым защитником, все в нем заставило волосы на моих руках встать дыбом.
— Ты в одежде? — хрипло спросил он.
— Почему? Это не останавливало тебя раньше, — выплюнула я, прежде чем вздохнуть. — Да, я в одежде.
— Это освежает. — Он толкнул дверь, прислонившись плечом к косяку.
Я решила поприветствовать его, схватив первую попавшуюся вещь на тумбочке и с силой швырнув ее через всю комнату в него. Рэнсом поймал это без усилий, за дюйм до того, как оно ударилось о его нос. Он наклонил мою волшебную палочку — немытую — туда-сюда. Дерзкая ухмылка скользнула по его мрачному лицу.
— Не мой первый выбор в качестве оружия, но оно лучше банана в «Очень страшном кино».
Я фыркнула, чтобы скрыть смущение. Боль и стыд закрутились внизу моего живота, как угри.
— Верни мне. Это была ошибка.
Должно быть, он подумал, что я сексуальный маньяк. Просто еще один слух, который я так и не удосужилась исправить. По данным таблоидов, я переспала с более чем двадцатью голливудскими сердцеедами. Никто, даже Келлер, не знал правды.
Что я все еще девственница.
Что я никогда даже не ходила на свидание.
Во всяком случае, не настоящее.
Рэнсом закинул мой вибратор за плечо, игнорируя мою просьбу.