— Удостоверься, что ты заряжаешь его часто, потому что, как я уже сказал, никаких мальчиков под этой крышей, пока я здесь. Хорошо спала? — Он двигался по моей комнате, как демон, словно парил над полом. Он распахнул все шторы. В комнату хлынул естественный свет.
Значит, не вампир.
— Не твое дело.
Он цокнул.
— Где твои манеры, принцесса?
Я уже собиралась сказать ему, что они прячутся в той дыре, в которую заползла его порядочность, когда он поднял в воздух манильскую папку, бумерангом направляя ее в мою сторону.
— Контракт моей компании. Прочитай.
Я бросила его на тумбочку, не моргая.
— Извини, мой литературный вкус более изощрен.
— Я бы не поверил этому, даже если бы у тебя на тумбочке не было номера National Enquirer.
Туше. Я купила его только потому, что они опубликовали мое случайное фото, которое выглядело измененным. Каким бы плохим это ни казалось, одно было точно — Рэнсом выглядел как хищник, но не из тех, кто хочет съесть меня целиком. То, как он смотрел на меня с таким безразличием, говорило мне, что он ни в коем случае не собирался прикасаться ко мне сексуально.
Я со скукой рассматривала свои ногти.
— Я могла бы просмотреть его в свободное время, если ты правильно разыграешь свои карты.
— Ты сейчас прочитаешь. — Его ледяная сталь заставила мою кожу покрыться камнем. — Вслух. Нам нужно обсудить детали.
Мое сердце остановилось в груди. Я чувствовала, что меня вот-вот вырвет. Я не могла прочитать это вслух. Я также не могла ему этого сказать. Какой кайф он получит от того, что узнает правду обо мне? Отец даже заставил его подписать соглашение о неразглашении? Конечно, да. Он никогда не рискнул бы, чтобы правда о его дочери вышла наружу.
Судорожно вздохнув, я ухмыльнулась.
— Знаете что? Я передумала насчет чтения. В конце концов, мне не хочется читать твое дурацкое руководство. Не сейчас. Никогда.
Он прислонился плечом к стене, выглядя болезненно скучающим. Я задавалась вопросом, могло ли что-нибудь в мире взволновать его. Он казался таким бессердечным, таким роботизированным. У этого человека не могло быть партнера. Никто не мог справиться с таким бесстрастным поведением.
— Что? — Я залаяла защищаясь.
Мое лицо было невыносимо горячим. Пот выступил у меня под мышками. Я была так тошнотворно близка к опасности, что у меня на языке взорвался металлический привкус унижения.
Он достал что-то из заднего кармана джинсов и поднял в воздух. Мой телефон. На экране появлялись сообщения и уведомления.
Батарея была настолько низкой, что линия была красной.
Ухмылка скользнула по его скульптурным губам.
— Прочитай договор, согласись с условиями, и ты можешь получить свой телефон обратно. Как тебе это?
Божественно.
Но это не меняло того факта, что я не могла…
Не без достаточного количества времени и ясной головы…
— Я не продаюсь, — сказала я отстраненно. — И я не буду читать твой дурацкий контракт.
— Ты хочешь играть? — Его улыбка стала шире, и она была такой подлой, такой полной яда, что я чувствовала ее костями. — Давай играть.
Он развернулся и ушел, оставив меня плакать в подушку.
Глупая, глупая Хэлли.
Спустя два часа и мысленный ободряющий разговор я набралась смелости, чтобы выйти из своей комнаты, спуститься по лестнице и отправиться на кухню. Я застала Рэнсома в мокрой от пота футболке и серых спортивных штанах, он готовил себе на моей плите омлет из яичного белка и шпината.
Его мускулы блестели. Каждый дюйм его тела был длинным и гибким. Мой взгляд задержался на его покрытых венами предплечьях. На очертаниях его пресса, просвечивающих сквозь тонкую ткань рубашки.
Его совершенство — такое острое, такое аппетитное — угнетало меня. Я знала, что, несмотря на его ужасный характер, он, вероятно, считался Божьим даром для женщин.
Что меня удивило, так это осознание того, что я понимала этих женщин. Я нашла его привлекательным. А я никогда не находила никого привлекательным.
Подтянув ноги к машине Nespresso, я налила себе чашку.
— Я тоже буду. — Рэнсом мастерски перевернул омлет.
— Я похожа на Старбакс? — Выдохнула я.
Он остановился с лопаточкой в руке, нахмурившись.
— Дорогая, переоцененная, с угодливой, постлиберальной системой убеждений. Раз уж ты об этом заговорила...
— Единственный напиток, которым я готова угостить тебя, — это яд. — Я стукнула чашкой о гранит, кофе расплескался повсюду.
— Плохие новости для твоего телефона, который в настоящее время все еще в целости, но я понимаю.