— Немного тонкости, Хэл-Пэл, — мяукнула Тара. — Мы все видим, как ты проверяешь мистера Хот Шот в три часа ночи.
Она говорила о Рэнсоме. Мой желудок заурчал. Пришло время признаться. Рано или поздно они об этом узнают.
— На самом деле. — Я прочистила горло. — Это мой телохранитель.
— Заткнись, блядь. — Нина хлопнула себя по груди, как будто это была общенациональная новость.
— С удовольствием. — Я вздохнула. — Все, что я говорю, используется против меня с этим парнем.
Я украдкой посмотрела, не находит ли он мою колкость смешной. Выражение его лица оставалось пустым.
— Он великолепен, — сказала Нина. — Где ты его нашла? Агентство Форда?
— Он холост? — спросила Тара. — Он богат? Его «Ролекс» говорит «да», но в описании его работы сказано «нет».
Он слушал весь разговор. Мои так называемые друзья так привыкли обсуждать своих сотрудников, когда были в комнате, что забыли, что люди на самом деле могут их слышать. Или что это должно иметь значение. Мои щеки горели. Как будто он поставил перед моим лицом зеркало, и вдруг я поняла, что не красавица. Я была звериным существом.
— Я не знаю его финансового положения, и, честно говоря, мне все равно, — сказала я, проталкиваясь, несмотря на металлический привкус во рту. — Мы не совсем общительные. Мы не обсуждаем наши финансы.
— Эй! Ю-ху! Чувак, телохранитель! — Нина склонилась над своим соломенным креслом и отчаянно махала ему рукой. На ней было очень маленькое цветочное платье и ярко-розовая улыбка. — У тебя есть имя или как?
Рэнсом полностью проигнорировал ее. Он просто продолжал работать на своем ноутбуке, отказываясь признать наш стол. Что за мешок с инструментами
— Он глухой? — Нина повернулась ко мне, скривив рот.
— Он не может быть глухим, глупая. — Тара закатила глаза. — Как он сможет услышать, если кто-то нападет на нее? Он просто обучен. Как… знаешь, сторожевые псы.
Я закрыла глаза, уронив лицо на ладони.
Хозяйка пекарни, бывшая звезда реалити-шоу, дошедшая до полуфинала шоу по выпечке, вышла, сняв фартук.
— Можете ли вы немного меньше интересоваться красавчиком за пятым столиком и больше сосредоточиться на моих пирожных? — Она указала на аппетитную корзину, которую поставила перед нами, все еще нетронутую. — За что я вообще плачу?
— Вопрос гребаного тысячелетия, — пробормотал себе под нос Рэнсом, продолжая печатать.
— Мне нравится этот парень. — Тара усмехнулась, ткнув пальцем в его сторону. — У него есть нахальство. У тебя есть девушка? Парень?
— Неважно, — сказал он, не отрывая взгляда от экрана. — У меня есть стандарты.
— Грубо. — Тара сморщила нос.
— Честно, — парировал он.
— Как ты вообще можешь позволять ему так с нами разговаривать? — Нина ахнула в мою сторону, обиженная за Тару.
— Технически тебя полностью игнорировали до того, как ты прервала меня, так что ты не в том положении, чтобы жаловаться. — Рэнсом захлопнул ноутбук, встал и повернулся ко мне. От его взгляда у меня по спине побежали мурашки. — Игра окончена,уходим.
Гнев закипал в моей крови. Он не мог сказать мне, что делать со своим временем. Он был моим телохранителем, а не няней. К тому же, как я уже сказала, я работала.
— Извини, ты хочешь, чтобы я ушла, потому что…? — Я скрестила руки, растянувшись на своем сиденье.
— Ты находишься здесь уже больше часа, а это значит, что ты выполнила свой профессиональный долг, и что люди, вероятно, уже знают твое местонахождение.
Его объяснение имело смысл. К несчастью для нас обоих, разум в настоящее время был отвергнут моей потребностью восстать против этого парня. Что я могу сказать? В шестидесятые женщины не сжигали свои лифчики только для того, чтобы я мог выполнять приказы какого-то придурка с раздутым чувством важности.
— Неа. Думаю, я останусь.
— Как научила нас история, твое мышление никогда ни к чему хорошему не приводило. — Он цокнул. Он достал из кармана телефон и начал кому-то писать. Мой позвоночник напрягся. Ему удалось изрядно испортить мою жизнь менее чем за двадцать четыре часа, и не похоже, чтобы у него заканчивались идеи.
Несмотря на все мои попытки выглядеть невозмутимой перед моими так называемыми друзьями, я сдалась.
— Что ты делаешь? — наконец спросила я его.
— Отменяю все твои профессиональные обязательства на неделю. Я дал себе доступ к твоему календарю Google вчера, когда ты была занята криком в подушку. — Он не отрывался от экрана.