Мы были светскими людьми. Молодые, богатые и скучающими.
Мы никому не отвечали, и нас искали все.
Технически, у нас с Келлером была работа.
В двадцать семь лет Келлер стал владельцем Main Squeeze, высококлассного соковыжималки в Западном Голливуде, известной своим детокс-пакетом, который предпочитали модели Victoria's Secret и настоящие домохозяйки.
Я была персоной в Instagram, то есть мне платили в виде предметов роскоши и комплиментов, рекламируя товары моим восьмистам тысячам подписчиков. Все, от одежды и сумок до тампонов. Моя так называемая «работа» занимала два часа в неделю, но я как ни странно защищала ее. Может быть, потому что я знала, что это единственная часть меня, которую никому не разрешалось вторгаться или формировать. Это все было моим. Мое дело, моя ответственность, моя маленькая победа в этом мире.
— Разве это не смешно, — размышляла я вслух, крутя палочку в своем напитке. — Как мы можем притворяться, что мы продуктивные члены общества, а таблоиды просто работают с этим?
Две актрисы, звезда реалити-шоу и тренер по жизни испарились с нашего места в баре в ту минуту, когда они заметили звезду Netflix, которая вошла в комнату в средневековой маске чумного доктора.
В этом была фишка Лос-Анджелеса. Это было прекрасное место для сбора людей, если только вы не стремились к настоящей дружбе.
Келлер нахмурился.
— Говори за себя. У меня есть работа. У меня есть соковыжималка. Все ингредиенты я покупаю сам.
— О, Келлер. — Я похлопала его рукой по барной стойке и подняла свой напиток. — Я сейчас "добываю местные ингредиенты". Не пойми меня неправильно, это удивительное хобби, но деньги никому из нас не нужны.
Мы никогда не говорили об этом, но я всегда предполагала, что Келлер тоже ежемесячно получает изрядное пособие от своего отца.
— Нет, Хэл, ты не понимаешь. У меня есть работа. — Он нахмурился, запрокинув голову назад. — У меня есть люди на зарплате, ежеквартальные встречи с финансовым контролером, бюджеты, вся эта кутерьма. Если я не сделаю что-то, оно не будет сделано.
Он был глубоко в отрицании. Мы оба рассчитывали на то, что наши родители оплатят нам аренду жилья, аренду автомобиля и расходы на жизнь. По крайней мере, у меня хватило достоинства это признать.
Я сделала глоток, изо всех сил пытаясь дышать в тесном платье.
— Я имею в виду, конечно. Я имела в виду, что у нас действительно интересная работа, поэтому она не похожа на работу.
Келлер закатил глаза.
— Ты не это имела в виду.
Он был прав. Это не так. Но я слишком устала от глубокой очистки лица, чтобы затевать драку.
— Я только что заметил, что здесь Перри Коуэн. — Келлер склонил голову мне за плечо. — Ее новый балаяж просто потрясающий.
Я не стала оглядываться.
— Не уверена, что хороший балаяж исправит то уродство, которое составляет ее душу.
— Когда Бог сделал тебя красивой, он забыл букву «Р». — Келлер спрыгнул со стула. — Я пойду поздороваюсь.
— Но она такая простая, Кел. — Я сморщила нос.
— Веди себя хорошо, пока меня нет. — Взгляд Келлера метнулся к его собственному отражению, танцующему вдоль винной чаши из нержавеющей стали, прежде чем он направился к своей цели.
Перри Коуэн была многообещающим модельером и женщиной, которая мне не нравилась. Главным образом потому, что она разрабатывала платье для репетиции ужина моей сестры Геры. И всякий, кто был другом моей сестры, был мне врагом.
Перри также продала статью обо мне The Mail после неудачного инцидента, связанного со мной, платьем подружки невесты и неожиданно острым соусом для пиццы. Я знала, что это она, потому что никто в комнате не слил бы это. Моя мать была в ужасе от того, что мы даже родственники, папа не был ослом, а Гера… ну, она ненавидела то, что я всегда попадала в заголовки по неправильным причинам.
Я подала сигнал Фредерику, заказав еще два коктейля и стопку. Мне нужно было жидкое мужество, чтобы пережить ночь. Несмотря на то, что я была в комнате, полной людей, я чувствовала себя отчаянно одинокой.
Перри была напоминанием о том, что недалеко от меня, в Далласе, жила самая совершенная Первая Дочь, когда-либо украшавшая лицо земли.
Моя двадцатидевятилетняя сестра.