В моей голове промелькнули образы ее разлагающегося трупа. Закрыв глаза, я попыталась прогнать подступившую к горлу тошноту.
– Азраил справился хорошо. Даже Унир и другие боги не знали о тебе и о том, чья кровь течет в твоих венах. Твоя судьба – убить Самкиэля. Чтобы заклинание Криэллы работало, нужна была лазейка. Космический баланс необходимо поддерживать. Если Самкиэль обладает истинным бессмертием, то должен быть способ разрушить и эти чары. Его кровь запечатала миры, а кровь его супруги их откроет. Знаешь, это забавно. Азраил думал, что спасает тебя, спрятав здесь, но Судьба обманула даже его. Все Судьбы тоже работают на истинного короля. Они убедили Унира, что амата Самкиэля мертва. Это был идеальный план. Таким образом, Унир наложил заклинание, зная, что той, кто может его отменить, уже не существует, а значит, его драгоценный мальчик останется жив. – Каден сделал паузу, проведя пальцами по изгибу моей щеки. Я дернулась, от его прикосновения по коже побежали мурашки. – И все же ты здесь.
Мои мысли вернулись к фестивалю и к тому моменту, когда я впервые спросила Самкиэля об амате.
– В общем, это твоя вторая половинка?
– Примерно так, но это значит гораздо больше. Это глубже. Это связь, которую невозможно в полной мере передать словами.
– У всех она есть? А у тебя?
– Нет. Несмотря на ваши истории и легенды, вселенная не так уж добра.
Слова Самкиэля кружились в моей голове, и он был прав. Вселенная не была доброй, потому что она нас разделила. Даже слова Роккаррема теперь обрели смысл. Я не должна была существовать. Все кусочки пазла вдруг встали на свои места.
– Книга. Вот почему ты хотел, чтобы я ее нашла. Ты сказал, что мы сразу поймем, что мы почувствуем, но дело ведь было во мне?
Он улыбнулся и закусил нижнюю губу.
– Конечно. Всегда и только в тебе. Дочь Азраила смогла найти книгу, потому что она создана его магией. Кровь, Дианна, речь идет о крови. Это движущая жизненная сила каждого существа в каждом из миров. Вот почему другие считают меня таким страшным. Я могу определить каждый грех, каждую мысль, лишь попробовав кровь на вкус. Так же, как и ты. Мы прокляты, Дианна. Мы всегда были такими, потому что мы слишком сильны, слишком жестоки и неуправляемы. Так говорили старые боги, и поэтому они решили, что уничтожение таких, как мы, – единственный способ себя обезопасить. – Каден посмотрел на Небожителей. – Однако это не очень-то им помогло, верно? Как только мы узнали правду, меня отправили на Онуну, чтобы тебя забрать.
– Это ты наслал чуму?
Он щелкнул зубами:
– Нет, ты думаешь, я настолько силен? Чума была приятным дополнением. Она убила кучу смертных, и найти тебя стало проще простого. Старый добрый Дрейк сделал то, что у него получалось лучше всего, и вот мы здесь.
Мое дыхание было быстрым и тяжелым, грудь болела. Вся моя жизнь была ложью. Я проклинала и ненавидела Небожителей, ненавидела Самкиэля, думая, что они отняли у меня мою семью и жизнь, хотя все это время настоящий монстр был прямо передо мной.
На этот раз я не смогла сдержать слез и отчаянно пыталась сломать себе запястья, чтобы выбраться. Каден смотрел на меня совершенно невозмутимым взглядом. Его костяшки коснулись моей щеки, вытирая соленые, злые слезы.
– Ты чудовище, – усмехнулась я, во мне кипела ярость.
– Ты считаешь меня чудовищем, но понятия не имеешь, что я для тебя сделал и какие правила нарушил. Мне пришлось ждать тысячу лет, потому что ты запала мне в душу, – и я провел эту тысячу лет с тобой. Сначала я думал, что смогу использовать Аву вместо тебя. Тогда я мог бы тебя оставить. Я бы убедил их, что ты моя. Но ее небесной крови оказалось недостаточно. Она была слабой и бесполезной, поэтому я скормил ее Тобиасу. Я отказался от своих планов, искал эту проклятую книгу, надеясь, что есть другой способ тебя удержать.
Его пальцы лениво скользнули по моему подбородку, пока я изо всех сил пыталась вырваться из его хватки. Глядя в глаза Кадена, зная его тысячи лет, я была уверена – он не лжет.
– Я тебя люблю. Это правда. Своим извращенным способом. Я веками пытался тебя оттолкнуть, но я не могу выбросить тебя из своей головы, своей плоти, своей души, какой бы поврежденной и темной она ни была. Ты можешь смотреть на меня с ненавистью и отвращением, но я люблю тебя, Дианна. И всегда любил.
Желчь подкатила к моему горлу, и я отпрянула. Мой голос был едва громче шепота: