А потом они встретились — ветераны, каждый из которых имел превосходную кольчугу и стальной шлем, и толпа крестьян, кое-как вооруженных, зато с полным презрением к смерти бросавшихся на копья и мечи, своими телами прокладывая дорогу идущим следом. Раз за разом опытным воинам удавалось отбросить нападающих и выровнять ряды. Груды мертвых тел свидетельствовали о том, что капитаны графа Бигфута не зря получали свои золотые марки, без устали тренируя подчиненных.
Но и гвардейцам приходилось несладко — их плотные ряды как нельзя лучше подходили для магических атак, и к тому же в войсках Теи хватало арбалетчиков. Стрелы делали свое дело, но основной урон выстроившиеся в каре гвардейцы, укрывшие своими спинами стрелков, несли от неизменных огненных шаров Магистра. Не раз и не два его пытались достать стрелой, но ни одна из них не попала в цель. Многие слышали, что мага почти невозможно убить, особенно когда он готов к нападению, — теперь эти слухи находили свое подтверждение.
И вдруг отряды зачарованных солдат Теи отхлынули от все еще не сокрушенных гвардейцев. Те настороженно вглядывались в медленно отступающих солдат герцогини, пользуясь передышкой, чтобы зарядить арбалеты да сделать глоток-другой воды. Копья и стрелы положили немало бойцов Теи, но силы ее по-прежнему чуть ли не вдвое превосходили остатки графской гвардии. И отступать было уже некуда — мост был перекрыт свежими, еще не принимавшими участия в битве вражескими когортами. Гвардия оказалась в кольце. И теперь ветераны готовились к неизбежной смерти, рассчитывая лишь подороже продать свою щкуру и отомстить за своего господина.
На какое-то время над полем брани повисла тишина. Где-то жалобно ржал умирающий конь, которого кольчужная сетка не смогла защитить от стрел и мечей, где-то — среди тех, кто носил цвета графа Бигфута, — стонали раненые. Изрубленные в куски зомби, еще шевелившиеся, не издавали ни звука, да и зачарованные не чувствовали боли — заклятие позаботилось об этом, и теперь некоторые из них с полнейшим равнодушием разглядывали стрелы, торчавшие из собственных тел. И если падали, ослабев от полученных ран, то делали это молча. Они оставались смертными — но боль над ними была не властна.
Внезапно ряды солдат герцогини раздвинулись в стороны, и в широком проходе возник рыцарь, с ног до головы облаченный в сталь. Его тяжелые шаги были слышны, казалось, на другом конце поля. Он неторопливо шел прямо на ощетинившихся копьями гвардейцев. В руках его не было оружия. Порядком изодранный плащ волочился по земле, обильно политой кровью.
Наконец рыцарь остановился. Медленно поднялись руки в латных перчатках, почти по локоть забрызганные чем-то вязким и темным, так же медленно сняли шлем. Взглядам потерявших всякую надежду на спасение гвардейцев открылось лицо их лорда, графа Бигфута. И лицо его было совершенно спокойно.
— Солдаты… — Несколько мгновений он равнодушно оглядывал израненных воинов. Они молча ждали. — Солдаты… вы храбро бились. Но мы проиграли, и теперь герцогиня Тея де Блед предлагает вам сохранить ваши жизни. Вы показали себя достойными того, чтобы жить, мои гвардейцы. Вы доказали свою стойкость, мужество и выучку. Но сегодня нам не повезло… и я, ваш лорд, приказываю и прошу. Сложите оружие. Довольно крови, сегодня ее и так пролилось немало.
Привычка повиноваться была сильна. Один за другим гвардейцы, не смея ослушаться приказа своего господина, бросали на землю клинки, копья, арбалеты… Они еще не знали, что их ждет, — а даже если бы и знали, все равно их судьбу уже ничто не смогло бы изменить. Ну разве что кое-кто из них мог бы попытаться геройски и бессмысленно погибнуть. А пока никто не бросался к ним с веревками, никто не набрасывал на них сети и уж подавно не пытался убить безоружных.
Магистру все они нужны были живыми.
Граф Бигфут, повернувшись спиной к своим солдатам, медленно двинулся куда-то к лесу, где виднелась фигура в низко надвинутом на лицо капюшоне. В плече у графа торчал обломок стрелы — он не замечал этого, не чувствовал боли. Может быть, потом он этот обломок вынет и попросит, чтобы его перевязали… может быть. Если кто-нибудь напомнит графу об этом.
Глава 5
Тьюрин Струвисон. Кер-Доран
Яркое, не по-весеннему горячее солнце немилосердно палило с чистого голубого неба. Легкий ветерок, вместо того чтобы принести такую желанную сейчас прохладу, лишь забивал пылью пересохшее горло. Рон в который раз подумал о том, как все же здорово было бы хотя бы раз дать в морду тому пастуху, что еще три дня назад уверенно заявил им — мол, ручьев в этих горах предостаточно.
Хотя кто знает, может быть, здесь и в самом деле немало источников — а то, что ни один из них они с Ильтаром так и не встретили, просто роковая случайность. Вернее, случайность, которая вполне может стать роковой.
— Ты знаешь эти места?
На первый взгляд голос эльфа — спокойный и равнодушный к жаре, недостатку влаги и прочим трудностям, которые испытывали путники. И только тот факт, что вопрос был задан уже по крайней мере в третий раз за сегодняшний день, свидетельствовал о том, что и хваленая стойкость эльфов имеет границы.
— Нет, Ильтар. Я здесь впервые… но на карте указано, что Кер-Доран находится за тем перевалом. Завтра мы будем у его стен. Возможно, еще засветло… если, конечно, потратим часть ночи на дорогу.
— Ночью на этих скалах мы переломаем себе ноги, — заметил Ильтар.
Они только что взошли на очередную седловину — слева и справа возвышались острые скалистые пики, жаль только, что сейчас, в полдень, они не давали спасительной тени от палящих лучей солнца. Эльф пристально вглядывался в извивы горной гряды, которую им еще предстояло пересечь, и Рон заметил, как Ильтар чуть заметно шевелит губами, как будто бы произнося заклинание.
Рон провел кончиком языка по сухим, потрескавшимся губам и, вздохнув, отцепил с пояса флягу. В ней оставалось еще не менее пяти глотков теплой, несвежей воды. Он позволил себе только один. Путь предстоял неблизкий, а удастся ли им обнаружить источник…
— Я имел в виду, что трогаться с места лучше пораньше, как только забрезжит рассвет… к тому же по утренней про хладе и идти легче, верно?
— Верно, — подтвердил эльф, не вдаваясь в дальнейшие подробности.
Ильтар думал о том, что напрашиваться на неприятности для него не впервой. Когда Сейшел согласился выполнить приказ-просьбу Светлой Королевы, эльф вполне мог счесть свою миссию выполненной. С другой стороны, Этуаль приказала ему доставить Черного Барса в Вечный лес, а это означало, что Ильтар должен был, пусть и временно, стать спутником рыцаря. Поначалу он отнесся к этому спокойно, совершенно не подумав о том, что одним из участников того знаменательного похода являлся гном — и не просто гном, а сам Тьюрин Струвисон, ныне король третьего колена подземного народа. Не то чтобы Ильтар относился к гномам с отвращением, весьма распространенным среди его соплеменников. Годы жизни среди людей в достаточной мере научили его терпимости ко всяким живым тварям… даже столь мерзким, как эти бородатые карлики. Но вот насколько терпимы к нему, эльфу, окажутся сами хозяева этих гор?
Войн между древними расами не было довольно давно. Люди в таких случаях начинают считать, что на их землю пришел долгий и прочный мир, а потом, как дети, удивляются, обнаружив свою ошибку. Умудренные прожитыми веками, эльфы знали, что мир и спокойствие — лишь затишье перед очередной бурей. Если бы не очевидное и не всеми одобряемое миролюбие Владычицы, изредка происходящие стычки снова переросли бы в открытое столкновение.
Сам Ильтар не желал войны, особенно — войны с гномами. Одно дело не любить кряжистых подземных строителей, и совсем другое — желать им скорой и по возможности мучительной смерти. Это была одна из причин нелюбви к нему родичей — в их глазах ненависть к гномам была столь же естественной, сколь «и необходимой составляющей их долгой жизни. Случалось, даже мимолетная встреча эльфа и гнома на нейтральной территории ни с того ни с сего перерастала в кровопролитие.