— Не знаю… — неуверенно сказала она.
— Айрин, я же по твоему голосу слышу, ты что-то придумала. Ну же, не томи!
— Есть заклинание перемещения. Оно очень сложное, очень, по меньшей мере седьмого уровня. Я никогда не пользовалась ничем подобным. Если ошибиться хоть в малости, можно попасть… в никуда.
— Как это в никуда?
Этого никто не знает, но… в общем, если неправильно построить заклинание, портал откроется, и внешне все будет нормально. Только тот, кто войдет в такой портал, никогда не возвратится. И в ледяные пещеры Чара он тоже не попадет. Его нигде нет, понимаете?
— Айрин, девочка, у нас нет другого шанса, ты это по нимаешь?
— Я понимаю, у нас действительно нет выхода: И я вынуждена применить это заклинание. Вот сейчас ты, Рон, отдохнешь, и начнем.
— Я?
— Именно ты. Без тебя ничего не выйдет. Только ты был в том месте, только ты видел храм. Твои глаза должны провести нас туда.
— Торн с тобой, Айрин! Это было так давно, я вряд ли хоть что-то вспомню.
— Это мы поправим…
Тарсис прижимался к дереву, молясь Торну, Чару, хозяину и любому другому, кто готов был услышать его молитву и помочь вампиру. Он молился, чтобы остроухий эльф не услышал его, чтобы не углядел в листве, достаточно густой, чтобы спрятать Тарсиса, но недостаточно — чтобы остановить летящую в лоб стрелу.
Он понимал, что виноват. День проходил за днем, а он так и не исполнил приказ своего господина. Конечно, у него были оправдания — и невероятная меткость эльфа, и столь же невероятное умение рыцаря владеть мечом. Да и просто неудачное стечение обстоятельств, в конце концов. Только вот вряд ли хозяин примет эти объяснения.
Теперь вроде бы все складывается хорошо. Это проклятие его рода — Серый Паладин покинул команду, сгинув неизвестно куда. Туда ему и дорога. Теперь, когда его убийственный меч уже не стоит между Тарсисом и целью, можно было бы и попробовать, но эльф постоянно на взводе, зыркает по сторонам, лук из рук не выпускает.
Вампир был полон сил, его раны затянулись, тело, под питое несколькими глотками крови, которой поделился с ним юны: ток, было готово к действию, и все же…
Он снова и снова вспоминал удары эльфийских стрел, навылет пробивавших его тело, острую боль, затмевающую, пусть и на миг, сознание. Он не хотел, чтобы это повторилось.
Нет, надо еще немного выждать…
Рон протянул руку, и Айрин вложила в его пальцы крошечный хрустальный флакон. Он поднес его к глазам, разглядывая каплю рубиновой жидкости, что плескалась в глубине прозрачного хрусталя.
— Что это?
— Твоя память осталась с тобой. То, что ты видел, никуда не исчезло, оно просто спряталось далеко-далеко, и эта капля сможет достать воспоминания.
— Я должен выпить это?
— Да. Но при этом ты должен сосредоточиться, изо всех сил сосредоточиться именно на этом воспоминании. Тогда оно вернется. Снадобье действует быстро, ты не должен отвлекаться.
Сейшел еще раз взглянул на флакон. Рубиновая капля отбрасывала алые блики, манила, звала. Она обещала возвращение воспоминания, одного из тех, что навсегда ушли во мрак прошлого, забылись, стерлись и, по словам Айрин, остались с ним, чтобы иногда появляться в ночных кошмарах, вызывая у него холодный пот и крик.
Он открыл плотно притертую стеклянную пробку и одним броском отправил жидкость в рот. Словно ледяная игла впилась в язык, он тут же онемел, сразу же вслед за этим леденящий холод резко сменился волной тепла. Стиснув зубы, Рон заставлял себя представить храм — таким, каким он видел его утром, когда, ополоумев от страха, запаха крови и вида истерзанных тел, выполз на свет. Когда один за другим вытаскивал из темного прохода изодранные в клочья тела своих друзей. Этот храм был рядом, когда он руками, покрытыми коркой запекшейся крови, копал в каменистом грунте могилу…
Айрин стояла за его спиной, положив руки рыцарю на голову, и шептала слова заклинания. Ильтар, бросая время от времени настороженные взгляды на волшебницу, продолжал внимательно вглядываться в быстро темнеющий лес. Похоже было, что у девушки что-то не получается. Ее лицо потемнело от напряжения, на лбу выступили капли пота, руки сжимали виски Рона с такой силой, что казалось, еще чуть-чуть, и голова лопнет, как перезрелый арбуз.
Вот отзвучало последнее слово заклинания, и из закушенных губ Айрин вырвалось отчаянное «не получилось».
— Рон, думай, думай еще… — шептала она. — Представь это место, представь как можно ярче. Трудно открыть портал туда, куда ты хочешь, стократ труднее открыть его в место, которое видел кто-то другой. Думай, Рон, милый, думай.
Сквозь давящую пелену воспоминаний к Сейшелу пробивались тихие, словно доносящиеся откуда-то издалека слова. Слова просили, требовали, приказывали вновь и вновь переживать тот день, опять и опять вспомнить храм, где нашли смерть дорогие ему люди.
И он не мог ослушаться этого тихого голоса, вновь возвращая свое сознание к храму. Черные статуи у узкого входа, растопырившие каменные крылья и выставившие напоказ огромные когти и клыки. Статуи, что сделаны из камня… Смех Джоса, чуть презрительный, чуть нервный — он и сам, пожалуй, не слишком хочет лезть во тьму мимо этих чудовищ, но Джос командир, он не имеет права на слабость. Эти же статуи, только наутро, при свете дня… Коготь с зарубкой от его, Рона, сломавшегося меча. Топор ударяет в камень, мелкое крошево брызжет в разные стороны, попадая в глаза, в рот… от следующего удара откалываются кусочки побольше. А он бьет еще раз, и еще, и еще… И вот лишь две груды гравия остались от статуй, что умели оживать…
— Рон, очнись, очнись! Скорее, милый!
Он открыл глаза. Прямо перед ним сиял туманный диск, чем-то напоминающий то облако, что открыло ему дорогу из ледяного царства Чара. Лошадей оседлали заранее, вьюки приторочили к седлам — Айрин предупредила, что удержать портал сможет считанные секунды, это заклинание прямо-таки высасывало Силу из мага. Девушка могла бы добавить, что только очень сильные маги пытались пользоваться этой формулой — гораздо проще было потратить несколько дней на неспешную дорогу, чем рисковать потерять сознание от слабости во время перехода — тогда уж точно неудачнику откроется прямой путь в никуда.
— Давай в проход! Быстрее, молю тебя! За мной!
Айрин нырнула в сияющее марево, и Рон вздрогнул. Ему показалось, что вот сейчас девушка выйдет с другой стороны светящегося диска и виновато разведет руками — не получилось, мол.
Но она не вышла.
Ильтар хлопнул по крупу лошадь так, что та, а животному явно не хотелось идти в эту неизвестность, от удара присела, а затем рванула вперед, скрывшись среди сияния.
Ильтар протолкнул вперед еще одну лошадь и махнул Рону. Тому ничего не оставалось делать, как стиснуть зубы и сделать шаг…
Всполохи света замелькали перед глазами рыцаря. Он почувствовал, как его куда-то несет, как будто чудовищный вихрь подхватил его тело и мчит вперед, чтобы спустя мгновение разбить о скалы. Сейшел зажмурился и отдался течению…
Ильтар остался на поляне один. Он закинул лук за плечо и шагнул к порталу.
Тарсис наконец выбрал момент. Теперь эльф один, он стоит к нему спиной, и его страшный лук убран.
Вампир понимал, что он проиграл. Куда делись девушка и рыцарь, куда унесла их эта проклятая магия — он не знал и знать не хотел. Он скажет хозяину, что эта ведьма применила какие-то мощные чары — чудовищно мощные, он всей кожей ощущал, какая огромная сила сейчас носится вокруг поляны, волнами расходясь от сверкающего круга в центре ее. Хозяин знает, что это за магия, наверняка знает, ибо хозяин знает все. Он поймет и простит.
А вот эльфу прощения не будет. Рыцарь, конечно, отменный боец, но он сражался с Тарсисом открыто. Меч против когтя. Мысль о том, что его сущность вампира давала ему преимущества, причем огромные, Тарсис отбросил как не имеющую особого значения. Но вот эльф нашпиговал его стрелами, даже не сблизившись для честного поединка.
Для Тарсиса настало время мести, давно желанной, сладкой мести. Да и потом, возможно, ему удастся найти волшебницу и ее спутника. Если их будет всего двое, шансы на победу существенно увеличатся.