В это время в апартаменты правительницы Маджи — Равенны — ломились воины Дуата. Три дня назад у неё тоже родилась дочь. Королева ещё не оправилась от тяжёлых родов и была очень слаба. Взяв ребёнка, она вместе с кормилицей ушла через тайной ход, что вел в тот самый коридор, где лежала Цернунн.
Как только Равенна показалась в коридоре, попала под обстрел и также была смертельно ранена. Кормилица, сопровождавшая королеву, в страхе спряталась за угол. Женщина изредка выглядывала, выжидая момента, чтобы подобраться ближе и спасти хотя бы ребенка.
Умирая, Равенна понимала: воины Дуата вскоре займут этот этаж, что означало смерть для её недавно родившейся дочери. И в этот момент королева увидела Цернунн. Равенна подползла к ней, подменила детей и, откатившись с чужим ребёнком подальше, умерла.
Вскоре этаж действительно заняли воины Дуата во главе с Сагром. Он был глубоко потрясён, увидев свою жену распростёртой на полу, со стрелой в груди. Но на тот момент Цернунн ещё была жива. Она нашла в себе силы прошептать, что резервные полки пали и войск у Дуата больше нет. Но не успела сказать конунгу, что за её плечами чужой ребёнок.
Сагр тогда смог подавить гордость и с остатками войск покинул замок. В суматохе никто не обратил внимания на мёртвую Равенну, державшую в руках настоящую наследницу Дуата.
Всю сцену в коридоре наблюдала старая кормилица, которая пряталась за углом. Несчастная старуха от пережитого ужаса онемела и никак не могла рассказать королю Харальду о том, что произошло. Не могла она и написать, поскольку была неграмотна.
После смерти королевы её отправили в родную деревню: в замке она держалась только по желанию её госпожи. К тому времени, когда кормилица выучила язык немых, у нее начались проблемы с памятью. Она не единожды отправлялась в Лас-Ивэн, но всякий раз забывала, зачем туда идёт. Возвратившись, она вспоминала все и в горе плакала до тех пор, пока не засыпала. А утром все начиналось сначала.
Так продолжалось долгое время и вся деревня считала её сумасшедшей. С памятью у старушки становилось все хуже. Она вспоминала о своём неотложном деле всё реже и реже. Но однажды всё изменилось.
Дело было осенью. Холодным, дождливым и ветреным вечером старый колдун по имени Огма брёл по дороге в поисках ночлега. В душе он поклялся, что непременно попросится под кров в первый же попавшийся дом, будь это даже жилище самого дьявола.
Дом кормилицы был крайним в деревне и Огма постучал именно в её дверь. Но старуха жила одна. Родных у неё не было, поэтому она очень боялась, что её могут ограбить и открывала двери только соседям, которых знала по голосам. Не слыша ответа на свою просьбу о ночлеге, Огма сотворил заклинание и прошёл сквозь дверь.
Увидев странного, мрачноватого вида старика, по бороде которого ручьями сбегала на пол вода, да ещё и вошедшего сквозь двери, словно привидение, кормилица завизжала, как девица, узнавшая, что за ней подглядывают во время переодевания.
От страха к ней вернулся голос и она тут же стала угощать вошедшего такой отборной бранью, вперемешку с молитвами и заговорами от духов, что колдун, хоть и не такое за свою жизнь повидал, и то по началу смутился.
После того как эта парочка, наконец, нашла общий язык, кормилица рассказала Огме о подмене детей и попросила помощи. Наутро они вдвоем отправились в Лас-Ивэн и Харальд, наконец, узнал всю правду. Вы — настоящая наследница клана Маджи и я послан вернуть вас домой.
Несколько мгновений молчала, осмысливая сказанное, а потом спросила:
— Как вышло, что Харальд послал с таким важным поручением человека из клана Трой, а не кого-то из своих людей?
— В королевстве Харальда не нашлось безумца, готового сунуться в самую пасть Дуата, даже за огромное вознаграждение. Тогда он обратился к Сиятельному Владыке Энриэлю — правителю дивного народа. Я тоже не горел желанием отправляться в Дуат. Но мне наглядно показали, что за отказ от такого «предложения» лишат многого.
— Хорошая история.
— Вы снова мне не верите?
— В твоем рассказе слишком многое не сходится.
— Тогда скажите мне, что вы хотите знать — я отвечу на все ваши вопросы.
— Кто ты такой?
— Это правильный вопрос — улыбнулся мужчина — Я — жрец Храма Луны.
Ни больше, ни меньше… я онемела. О могуществе лунных магов ходят легенды. И я собиралась сбежать? Если он достаточно долго состоит в этом ордене, побег мне точно не светит! Но принимают ли в Храм Луны людей? Кажется, исключения бывали — три-пять человек за несколько сотен лет.