Мы будем заниматься поисками тех, кто вызвал эти события. Я пока точно не знаю, что именно произошло и сколько жертв, однако услышанное заставляет предполагать самое худшее. По всей видимости, в ближайшее время мы столкнёмся с этим загадочным явлением и существами, которые полностью отличаются от тех, с кем мы имели дело до сей поры. И тот факт, что тебе не удаётся проникнуть сквозь эту завесу, лишь подтверждает сложность и опасность происходящего. Твой рассказ может пролить свет на эти события и, возможно, предположить будущие. Возможно, мы сумеем понять, чего нам следует ждать, кого опасаться и, самое главное,…что делать. Ты готов,
Джонатан?
Священник, не раздумывая, утвердительно кивнул и незамедлительно приступил к рассказу. Все трое обратились в слух, и больше не сводили с него напряжённого взгляда.
— Я говорил, что в зале появился святой Генрих, — с каждым произнесённым словом голос отца
Джонатана крепчал, становясь всё твёрже и одновременно спокойнее, — сразу после этого мы оказались в кабинете Папы. Я услышал, как святой Генрих сказал, что именно здесь лежит начало пути. Затем он пропал, и Папа…его лицо стало меняться. Оно стало злобным. Мебель вся исчезла, а за ней и комната. Я почувствовал дуновение ветра и увидел статую, которую и принял за Папу. Это было изображение какого–то злобного существа с крыльями и рогами. Я осмотрелся и увидел, что стою в центре огромного кладбища. Там не было крестов, вообще ничего не было. Только такие…
квадратные плиты. В некоторых местах прямо на плитах стояли статуи. Некоторое время ничего не происходило, — продолжал рассказывать отец Джонатан, — а потом появились вооружённые люди. Они стали вскрывать плиты и вытаскивать останки человеческих тел, которые тут же разбрасывали по земле. Затем я увидел человека в чёрной накидке и последовал за ним. Он привёл меня в пещеру.
В пещере я увидел очень красивую женщину. Потом появился огонь, и я услышал твой голос. Вот коротко и всё.
— Коротко меня не устраивает, Джонатан. Мне нужно знать все подробности, самые незначительные детали. Иными словами говоря всё, от первого до последнего мгновения.
— Спрашивай, Джеймс!
Следующие два часа не только Боуд, но и оба профессора со всей тщательностью расспрашивали отца Джонатана. И лишь когда ему больше нечего было сообщить, все трое ушли, оставив его одного в часовне. Сразу после беседы со священником они уединились в кабинете Боуда как в былые времена. Все трое выглядели озабоченными и напряжённо размышляли над словами отца Джонатана, оттого разговор долгое время не начинался. Боуд больше наблюдал за женщинами, чем размышлял.
По его лицу было заметно, что ему не терпится задать несколько вопросов, которые, по всей видимости, беспокоили его. И он это сделал первым, нарушая молчание:
— Сивилла? — Боуд оглядел обеих женщин внимательным взглядом и только потом продолжил: — У нас есть только это имя. Кто–нибудь знает, что это за имя?
Обе женщины одновременно кивнули головой к радости Боуда. Чуть помедлив, на вопрос ответила профессор Коэл. Она сняла очки и, протирая их, произнесла:
— Одно из имён оракула в Древней Греции!
— Дельфийский оракул? — уточнил Боуд, используя свои скудные знания истории.
— Почему же именно Дельфийский? — отозвалась профессор Коэл. — Это мог быть любой другой. Я не услышала ничего, что бы указывало на конкретного оракула.
Боуд нахмурился, услышав эти слова.
— А разве были другие оракулы в Древней Греции?
— Их было девять. Правда, римляне добавили десятого оракула, но он никогда не воспринимался всерьёз!
— И что, всех звали Сивилла?
— Это не имя, Джеймс, а название!
— И в чём разница?
— Имена могли быть разными, но тот, кто становился оракулом, именовался «Сивиллой»!
— А если им становился мужчина, что, тоже получал женское имя?
— Мужчин среди оракулов никогда не было. Выбирались только женщины.
— Понятно, — неопределённо протянул Боуд и тут же снова спросил: — И чем занимались эти Сивиллы?
— Предсказывали будущее. Разве непонятно? К ним обращались все, начиная от царя, заканчивая последним нищим. Слова оракула едва ли не всегда становились определяющими в принятии решений. Зачастую предсказания оракула действительно сбывались. Тому есть немало свидетельств.
— Следовательно, мы можем предположить, — Боуд сделал маленькую паузу и лишь потом закончил свою мысль, — что слова Сивиллы не что иное как предсказание?