Селянка достала из кармана сложенный листок, положила на край стола. Шмыгнула носом.
— Я не пересматриваю решения суда, — тихо повторил Адэр.
Женщина с пришибленным видом вернулась к двери.
Краснощёкий старик крякнул, пригладил бороду:
— Смерть ребёнка — несчастный случай. За царапину — имущество забрали и мужика в рабы записали. А обкраденного человека на пять лет в искупительное поселение отправили. Где же справедливость? Где её искать?
— Какого человека? — спросил Адэр.
— Хворост-то ко мне везли. А тот хворост моего сына был. Он сначала к ним кинулся, — бородач кивком указал на селянку. — За компенсацией. Да что с них возьмёшь? А потом уж он пошёл к графу. А тот, мол, не было хвороста, и всё тут. Ну и обозвал мой сын графа вором. Погорячился… да… согласен. Но ведь сын прав! А через два дня его в суд. И за клевету на пять лет. Вот я и спрашиваю: где ж нам ту справедливость искать?
Бородач тяжёлым шагом прошествовал через кабинет, вытащил из-за пазухи лист бумаги и положил на стол:
— Нижайше просим: пусть по новой судят.
— Это невозможно.
Старик пригладил бороду, покосился на спутников. Выгнул бровь дугой:
— Значит, в Порубежье справедливости нет?
Потянулся к лежащим на столе листам.
— Оставь, — сказал Адэр.
Бородач отдёрнул от бумаг руку.
— Можете уйти.
Озадаченно переглядываясь, селяне покинули кабинет.
Адэр посмотрел в окно; по дороге уныло брели три серые фигуры. Вытащил из стола родословные книги дворян. Немного погодя приказал Гюсту вернуть в Порубежье, а затем вызвать в замок доктора юридических наук, профессора университета правосудия в Маншере, графа Юстина Ассиза.
За целый день о ней никто не вспомнил. Просидев в библиотеке до вечера, Малика отправилась к Муну. Старика в комнате не оказалось. Пробегающая мимо служанка сообщила, что смотритель занят подготовкой апартаментов для советников. В такие минуты на глаза Муну лучше не попадаться. Погружённый в работу, он становился ворчливым, ко всему придирался и всех понукал.
Малика отправилась к себе. Войдя в унылую комнату, села перед трюмо. Из зеркала на неё смотрели усталые глаза. Лицо, обрамлённое в серо-золотистую рамку, выглядело изнурённым.
Дверь приоткрылась.
— Ты не спишь? — прозвучал голос Вельмы.
— Нет, — сказала Малика. Подошла к окну и раскрыла лежащую на подоконнике книгу.
Вельма в нерешительности потопталась у порога:
— Я вчера не смогла прийти.
— Ничего страшного. Мне не нужна сиделка. Поговори с Муном. Пусть подыщет для тебя другую работу.
— У меня уже есть работа. Я теперь личная служанка правителя.
Малика окинула взглядом стройную фигурку, облачённую в легкомысленное платье — грязно-сиреневое (опять же обман зрения), с глубоким вырезом и множеством кружевных воланов, — и еле сдержалась, чтобы досадливо не сморщиться. Нельзя давать волю чувствам и выплёскивать недовольство на глупую девчонку только за то, что она совершает ошибку.
— У тебя новое платье.
Улыбаясь, Вельма провела ладонями по юбке:
— Нравится?
— Служанки так не ходят.
— Мун занят. Без его распоряжения униформу не выдают. Ты на меня не обиделась?
— За что?
— Я вчера не пришла.
— Не говори ерунду.
— Вот и ладненько. — Вельма умостилась на подоконнике, подышала на стекло, на запотевшем пятачке нарисовала сердечко. — Знаешь, чем я буду заниматься?
— Не имею понятия.
— Всем, — рассмеялась Вельма.
Передёрнув плечами, Малика вытащила из-под неё книгу.
— Всё читаешь, читаешь. Не надоело?
— Нет.
— Чем ты занималась в замке до болезни?
— Ничем.
— Как это?
— У тебя, наверное, много работы, — проговорила Малика. — Не хочу тебя задерживать.
— Да, работы много, — согласилась Вельма. — Поменять постельное белье… Знаешь, какая у правителя кровать? Огромная-преогромная, как твоих три. Или нет, четыре. Взбить подушки, сменить полотенца, вытереть пыль. Работы много… А хочешь, я попрошу правителя, чтобы он и тебя взял?
— Нет!
— Ну и зря. Накрывала бы в обеденном зале на стол или гладила сорочки. Вчера из Тезара машина приехала. Полная его одежды. В гардеробную зайти нельзя, кругом коробки с обувью, чехлы с костюмами, чемоданы. Подумай. Я могу поговорить.
— Нет!
— Вот заладила: нет да нет. Со своими книжками совсем зачахнешь. Ладно, пойду к Муну. Может, уже освободился. — Вельма соскочила с подоконника, поправила сползший с плеча рукав платья. — Как ты с ним ладишь?
— С кем?
— С Муном. Он всегда такой нервный?
Малика улеглась на кровать и уткнулась в книжку.
Вельма словно только этого и ждала. Уселась в ногах и принялась накручивать на палец белокурый локон:
— Нервный и злой, точно муху проглотил. Целый день ворчит: то с чердака не тот стол притащили, то паутину увидел. Всё ему не так. Хотя сегодня все нервные.
— Кто это — все?
— Да все: правитель, маркиз Бархат, секретарь, охранители. Хотя понятно — почему.
— И почему же?
— Ты ничего не знаешь?
Малика отложила книжку:
— Не знаю.
— Ничегошеньки-ничегошеньки?
— Говори уже!
— Скоро в замок знатные гости приедут. Один… имя такое чудное… Без чего-то…
— Безбур. Мави Безбур.
— Точно! А второй какой-то профессор из Маншера.
— Кто тебе сказал?
— Никто. Я слышала разговор Гюста с охранителями.
— Иди, Вельма, — произнесла Малика. — Я хочу спать.
Взглянув на неё с усмешкой, Вельма удалилась.
Малика поднялась с кровати. Сделала круг по спальне, выглянула в коридор. Тихо… А в другом крыле замка бурлит жизнь. Даже Вельма, три дня как приехала, и уже кружит в водовороте событий.
Малика прошла по пустым, затянутым сумраком переходам, спустилась по пыльной лестнице, с третьей попытки открыла скрипучую дверь и ступила на иссохшую от жаркого солнца землю. Возле этого флигеля она ходила очень редко. Здесь ничего не росло, окна в грязных разводах наводили тоску, карнизы в трещинах и разломах грозили свалиться на голову, из расположенного поодаль гаража всегда долетал какой-то специфический душок. Сейчас же под стремительно темнеющим небом покачивались тонкие деревца и поросли кустарника, а со стороны вытянутого здания ветер доносил запах свежей побелки и краски.
Малика двинулась к приоткрытым воротам, из которых вырывалась узкая полоска света.
— Есть тут кто? — крикнула она, заглянув в гараж.
Вдоль стены вольготно стояли несколько машин, среди них в свете белых ламп сиял серебром автомобиль Адэра. В дальнем углу возле полок, тумб и шкафов виднелся автомобиль цвета закатного солнца, с поднятой крышкой капота и распахнутыми дверцами.
Малика хотела уже уйти, когда из глубины помещения прозвучало:
— А кто нужен?
Малика подошла к машине Вилара:
— Добрый вечер.
Из-за крышки капота показался белобрысый человек средних лет, одетый в промасленную робу. Сведя на переносице белёсые брови, глянул на неё, как на шуруп, который странным образом остался после сборки механизма: