— Пижон прав. С жемчугом лучше обождать.
— Чего ждать? Я восемь лет в этом долбаном провале вшей кормлю, а мог бы…
Хлыст ухватил Жердяя за локоть и рывком притянул к себе:
— Глянь, как Оса вокруг деда танцует.
Жердяй кивнул.
— Смыться надумал. Точно. Вместе с дедом, жемчужиной, алмазами и всеми нашими деньгами.
Жердяй округлил глаза:
— Да неужто?
— А ты бы не смылся, когда сорвал бы такой куш? — еле слышно проговорил Хлыст и сморщился. Если бы Жердяй только знал, какой изрядный куш достался ему, а он так и не набрался смелости сбежать.
Жердяй кивнул.
— Нам нельзя идти к озёрам, — вновь прошептал Хлыст.
— Не пойдём, — согласился Жердяй.
Хлыст глубоко вздохнул, но застоялый в провале воздух не смог остудить нестерпимый жар в груди. Скоро, совсем скоро от жара не останется и следа. И провонявший баландой лагерь, и «шестёры», считающие себя козырями, и каторжники, на которых уже нет желания отыгрываться за прошлые обиды, — всё провалится в тартарары, словно ничего не было. А он выживет, он живучий.
Оса и ориент вернулись к костру.
— Пижон, скройся с глаз! Слива, набери воды помыться. Жердяй, напои старика и определи на ночлег, — проскрипел тощий ублюдок и, когда братки испарились, подсел к Хлысту. — Ничего не хочешь сказать?
— За год я хоть раз облажался? — произнёс Хлыст, изо всех сил стараясь придать голосу ровное звучание.
— Нет.
— А тут сплоховал. Не заметил деда.
— Ну, да. Сплоховал.
— Обида душит.
— А я-то думаю: чего сидишь как на иголках? — Оса покатал жемчужину между пальцами. — Иди спать.
— Мы с Жердяем дежурим.
— И Жердяй пусть ложиться. Я сам подежурю.
Хлыст поднялся с камня, потоптался, разминая затёкшие ноги.
— Иди! — гаркнул Оса и, взяв хворостину, придвинулся к костру.
Озираясь, Хлыст направился к лачуге. Небо, час назад усыпанное звёздами, затянулось тучами, и непроглядная мгла окутала склоны провала. Было слышно, как волны бьются о каменную преграду. Их удары, как надрывное биение сердца, заглушали все звуки. Если бы люди Крикса решили напасть на лагерь сейчас, удача была бы на их стороне. Но бойцы будут сидеть в засаде в ожидании ракшадов, пока не поймут, что их обернули вокруг пальца.
— Хлыст, — прошипело из темноты.
Он зашёл за угол хибары. В руку впились мясистые пальцы Жердяя. Ухо обдало горячее дыхание.
— Я уложил старика в твоём бараке. Посторожи его, а я послежу за Осой.
— Смотри не профукай, — сказал Хлыст и побрёл в лачугу.
— Смотри не усни, — прозвучало в спину.
Даже если бы он целый день отбарабанил в каменоломне, всё равно бы не заснул. В соседней хибаре уже умолкли стоны каторжников. Вдоволь нашептавшись, слева и справа захрапели братки. А Хлыст ворочался на тюфяке и со страхом ждал, когда ориент попросит вывести его из лагеря. Но дед как лёг лицом к стеночке, так ни разу и не шевельнулся.
Изрядно намозолив бока, Хлыст затих. Чем старик может помешать ему? Да, ракшады приходят не в полдень, как он сказал командиру стражей. И появляются совсем не оттуда, откуда их ждут люди Крикса. Но это ровным счётом ничего не меняет. Находясь здесь, дед ничего не сообщит бойцам. Тогда чем он опасен? А то, что старик в лагере не просто так, Хлыст нутром чувствовал. И чем дольше думал об этом, тем сильнее его охватывал необъяснимый безудержный страх.
Вдруг перед ним точно наяву встал косой взгляд ориента. Тот странный взгляд, когда Оса велел Хлысту лечь и показать старику спину. Так смотрит хищник на обречённую жертву. Мысли застыли в неподвижном душном воздухе.
Хлыст вытащил из-под края тюфяка тряпку, служившую в прохладные ночи покрывалом, сложил её в несколько слоёв. Бесшумно подполз к деду, с силой прижал тряпку к его лицу и всем телом навалился сверху. Старик вцепился Хлысту в руки, пару раз дёрнулся, поелозил по подстилке ногами, чуть погодя слабо трепыхнулся и обмяк.
На заре Оса собрал братков возле костра:
— Если кто-то проболтается Хвостатому о жемчуге, вырву язык. Ракшады или сами вырежут морской народ, или нас заставят. Что так, что эдак, заварят они, а расхлёбывать нам.
— Дело говоришь, — откликнулся Слива.
— Хочешь оставить жемчуг ориентам? — спросил Жердяй.
— Нет. Старик сам всё принесёт. Есть у меня одна мыслишка. Потом обсудим.
— Кому продадим его, если не Хвостатому?
— Я сказал — потом обсудим, — произнёс Оса. — Хлыст! Жердяй! Разбудите старика и отправляйтесь с ним к озёрам, пока гости не нагрянули. Остальные за работу!
— Иди. Я здесь покручусь, — шепнул Хлыст Жердяю.
Тайком поглядывая на дверь лачуги, за которой скрылся верзила, Хлыст разливал по черепкам остатки вчерашней баланды. Раньше каторжников кормили только на ночь. Теперь пайку делили на два раза и бóльшую часть давали утром, чтобы зря не переводить еду, если вдруг кто-то не доживёт до рассвета. Месиво шлепалось на донца мисок как кучки дерьма, издавая не менее мерзкий запах.
Жердяй выскочил из хибары:
— Оса!
— Чего тебе? — отозвался тот из барака для пленников.
— Дед помер.
— Как помер?
— Иди, глянь. Не дышит и холодный, как ледышка.
Вот и всё. Назад дороги нет. Хлыст посмотрел на валуны, посеребрённые росой, на вихрастую вершину утёса, освещённую солнцем. Уставился в белое небо, затянутое лёгкой дымкой. Сегодня будет жарко. Сердце стучало, тело колотилось в ознобе, по спине струился пот.
Каторжников загнали в расщелину. Братки стянулись к костру. Даже надзиратели бросили свой пост. Кто-то вспоминал тупые вопросы деда, кто-то напевал его песню, кто-то предлагал выдурить у ориентов хотя бы пару жемчужин за тело старейшины. Оса был так расстроен, что забыл об озёрах.
Хлыст направил взгляд в сторону пещер. Сейчас… ещё чуть-чуть… ну же! Из чёрного зева вышел Хвостатый, поигрывая металлическим прутом. За ним появились двое холуев, затушили факелы, воткнув паклю в кучку песка. Раздался пронзительный свист птицы — Верхогляд сообщал сторожевым на тропах о приходе гостей. С этой минуты и до их ухода ни один заблудший путник не проскользнёт в провал.
Хлыст поднялся.
— Куда? — проскрипел Оса.
— Пойду отолью.
— Нашёл время, — шепнул Жердяй.
Еле держась на ногах и хватаясь замутнённым взглядом за кудлатый кустик в расселине скалы, Хлыст поплёлся к валуну, стоявшему возле заветной пещеры. Мимо прошли ракшады. Блеснув шоколадными телами, покрытыми спиралями и зигзагами, обдали сладковатым, дурманящим запахом.
Зайдя за камень, Хлыст привалился к нему плечом. Пытаясь успокоиться, сделал несколько глубоких вздохов. Проскрипел голос Осы. В ответ пробасил Хвостатый. Что-то забулькал Жердяй и подавился словами. Хлыст выглянул из укрытия. Перед сгрудившимися возле костра людьми стоял старик…
Дед раскинул руки, его тело выгнулось.
— Йола! — прокатило по провалу с такой силой, что под ногами дрогнула земля.
Старик запрокинул голову:
— Йола! — И воздух подёрнулся зыбью.
Внезапно стемнело. Тучи? Птицы… Сколько их… тысячи… откуда… Оглушительно хлопая крыльями, чайки, альбатросы, бакланы, фрегаты летели прочь от моря. Раздался вопль. Размахивая руками и дрыгая ногами, Верхогляд падал с утёса. Шмяк…