— Что ему говорить? — прозвучал чей-то голос.
— Правду.
— Какую правду, мой господин? — спросил кто-то из толпы.
— Вы принесли клятву служить верой и правдой Тезару, и я не позволю вам стать клятвопреступниками. Из ваших уст не должно прозвучать ни единого слова лжи. Свободны.
Когда за охранителями закрылись двери, Вилар упал в кресло:
— Неразумное решение.
Адэр сел за стол:
— Самое разумное решение за последние два месяца.
— Что ты творишь?
— Маркиз Бархат! Меня меньше всего интересует ваше мнение. И если вы не научитесь держать язык за зубами, меня не будут интересовать ваши советы.
Вилар расправил плечи:
— Прошу прощения, мой господин. — И вновь обмяк. — Я не понимаю тебя, Адэр.
— Завтра ты едешь в Ларжетай. Подыщешь зал для аукциона.
— Значит, аукцион будет?
— Ещё не решил. Можешь идти. — Адэр придвинул к себе бумаги. — Гюст!
На пороге возник секретарь.
— Позови… — Адэр прижал пальцы к виску.
Так просто сказать: «Позови ключника». Но у него есть имя. Как же его зовут? Адэр забегал взглядом по кабинету, остановил его на кристаллах. Если память сейчас же не очнётся, он отдаст камни Тезару.
— Позови Тауба, — приказал Адэр и сгрёб алмазы в ящик стола.
Часть 25
На кухне царило оживление. Раскрасневшиеся кухарки крутились возле плиты, поджаривая куски мяса, помешивая соусы и пыхтящую кашу. Мойщицы посуды гремели кастрюлями. Возле стола суетилась прислуга. Перед бойцами стояли деревенские кружки с тёплым вином. Тонкий ароматный парок исходил от ломтей хлеба. Тарелки пока пустовали, и бойцы поглядывали на раскалённые сковороды; ноздри трепетали, улавливая аппетитные запахи.
Малика сидела в уголке. Она пришла сюда, как только по замку пронёсся слух о появлении неожиданных, редких и необычных гостей. Раньше, быстренько поев, она убегала из кухни. Обитающая здесь челядь её недолюбливала. Малика никогда не занимала чью-либо сторону в перебранках, не участвовала в разборе рецептов блюд и схем вязания, отмалчивалась при обсуждении мужиков из ближайшего селения и убелённых сединами слуг. Собственно, сами хозяйки сковородок и тарелок были далеко не молоды. Но жаркий огонь плит накалял их кровь и заставлял выплёскивать знания о плотских утехах словесным водопадом.
Прислуга наполнила тарелки. Бойцы накинулись на еду. Бабы игриво поглядывали на красавцев-мужчин, чьи тела звенели молодостью и силой. А Малика ждала, когда кто-нибудь обмолвится хоть словом о прошедших днях.
Уже выпито вино, мякишем вымакан соус. Возле плиты шептались огорчённые кухарки. Красавцы в солдатской форме сказали спасибо и не одарили их даже улыбкой. Бойцы как по команде встали из-за стола и направились к двери. Еле заметным кивком Крикс позвал Малику за собой. Сердце судорожно забилось.
Она выскочила в коридор. Командир стоял возле кадки с разросшимся цветком. Лицо строгое, от безмолвных глаз веет холодом.
— Ты должна покинуть замок, — тихо проговорил он. — Я ничего не имею против морун. Но моруне нельзя быть рядом с правителем. И чем быстрее ты исчезнешь, тем будет лучше для тебя.
Малика принялась крутить пуговицу на манжете платья:
— Крикс! Я могу попросить вас об одной услуге?
— Если эта услуга не идёт вразрез с интересами правителя.
— Я давно забыла о своих интересах.
— Что ты хочешь, Малика?
— Взглянуть на ракшада.
Казалось, её просьба ничуть не удивила командира.
— Нет, — сказал он тоном, каким отказываются от добавки супа.
— Пожалуйста, Крикс!
— Прости, но меня ждут.
Командир хотел уйти, но Малика схватила его за рукав:
— Я убедила правителя оставить воина в живых. Я привела кучу доводов. Но не сказала о главном.
Крикс свёл брови:
— Слушаю.
— Я должна проверить свою догадку.
— Почему бы тебе самой не поговорить с правителем?
— А вдруг я ошибаюсь? Пожалуйста, Крикс! Отведите меня к воину.
Командир аккуратно высвободил рукав из пальцев Малики:
— Я тороплюсь.
— В Ракшаде узаконена кровная месть. Если воин из знатной семьи, и если с ним что-то произойдёт… Представляете, что начнётся?
— На защите страны стоит армия Великого.
— Только воевать она будет на моей земле!
— Тихо, — прошептал Крикс и посмотрел по сторонам. — Значит так. Жди меня в саду, а я к правителю. Попрошу разрешения поставить в караул моих ребят.
Злость сжигала изнутри, сворачивала кровь, скручивала сердце, раздирала мозг. Казалось, ещё немного, и скрежетать будет нечем — зубы раскрошатся. Он, великий воин, в плену! У кого? У презренных червей, у вонючих пожирателей падали.
Все силы уходили на то, чтобы крепко стоять на ногах — посреди зловонной комнаты, в свете тусклой лампы, лицом к дыре в двери. Пусть смотрят и содрогаются.
Хазир вытащит его, по-другому не может быть. И чёрная армада полетит к уродливым берегам. И он, великий воин, будет стоять на носу головного корабля. И плевать на подводные скалы. Он знает Тайное море так, как не знает никто другой. Горы сравняются с землёй, земля усеется трупами, трупы покроются стервятниками.
Взирая в тёмную дыру, он повёл плечами. Ещё чуть-чуть, и ноги вновь зазвенят металлом, грудь обернётся камнем, а руки безжалостным молотом.
Из коридора донеслись голоса. Вновь пришёл владыка голытьбы? Теперь с последним словом? Только ему, великому воину, на все его слова тоже плевать.
Забряцали ключи, заскрежетали засовы, дверь отворилась. Он вперил тяжёлый взгляд в бывшую пленницу. Вот оно, ещё одно доказательство ничтожности страны — в ней нет мужчин, верных слову и делу.
Знакомый здоровяк в серой форме закрыл дверь, прижал широкую ладонь к отверстию. Хм… Очередная хитрость?
Девушка стремительно прошла в середину комнаты.
— Малика! — крикнул здоровяк, но её пальцы уже забегали по руке воина.
— На запястье спирали. Будто браслет. Это знак Ракшады. Его носит каждый, кто родился в вашей стране. Затем идёт дорожка из согнутых линий, будто низко склонились люди. Это знак низшего сословия. А вот эти завитки напоминают волны. Этим знаком заканчивается рисунок на руках ваших моряков. Дальше деревья, их оплетают лианы. Это воины. Правильно?
Девушка посмотрела ему в глаза:
— Быть воином — у вас великая честь. — Её палец вновь заскользил по его руке. — Чем старше по званию, тем выше лианы. У вас добегают до плеча. Если бы рисунок на этом закончился, я бы решила, что вы командующий армией или флотом. Но на плечах вновь спирали, только они сворачиваются не по кругу, а обтекают квадраты. Это ваша родовитая знать.
Тёплые пальцы девушки двигались по его шее и щеке.
— Двенадцать рядов с квадратами. Ваша семья занимает самое высокое положение в Ракшаде.
Пальцы остановились на виске.
— Ветвь с шестью листьями, — говорила девушка, мягко касаясь кожи. — Значит, вы шестой сын. У старшего брата — один лист. У второго — два. А у вас шесть. Нижние четыре закрашены чёрным. Эти братья мертвы. Затем чистый лист, а последний ваш.
Сделала шаг назад:
— Вы Иштар, младший и единственный брат правителя Ракшады Шедара Гарпи.