Темноту за окном прорезал свет фар. Раздался звук затормозивших шин. Анатан, подхваченный волнением, выбежал дома.
Прижимая к себе локтем большую коробку, Яр пересёк двор и, взлетев на крыльцо, потряс Анатану руку в приветственном пожатии:
— Заждался?
— Заждался, — выдохнул он и посмотрел на людей в дымчато-серой форме, замерших возле калитки. Позади них виднелись два автомобиля. — Ты не один?
— Приставили охранителей.
— От и правильно. Нечего по Узлу разъезжать в одиночку. — Анатан кивком указал на дверь. — Пусть заходят. Потеснимся.
— Переночуют в машине, — бросил Яр и вошёл в дом.
Из смежной комнаты появилась Тася, сонная, с отпечатком ладошки на щеке.
— Радость-то какая, — защебетала она, торопливо застёгивая халат. — Щас баньку истоплю. Картошечку поставлю.
— Банька в следующий раз. А вот картошки я бы поел, — сказал Яр.
Анатан похлопал его по плечу:
— Мы тебя малосольными огурцами угостим. Небось, в замке малосольные огурчики не подают.
— Не подают.
— Я мигом, — проговорила Тася и скрылась в кухне.
— Я же приказал увезти семью, — прошептал Яр.
— Тася оставила детей у тётки и вернулась, — прошептал в ответ Анатан.
— Твой дружок жив.
— Знаю. Крикс определил его в искупительное поселение строгого режима. Приковал к койке в лазарете.
— Ну, смотри, Анатан.
— Смотрю…
Яр положил коробку на стол:
— Гостинец Але. — Протянул наручные часы с компасом: — А это Полу.
Анатан повертел часы в руках, посмотрел замысловатое клеймо на циферблате:
— Нет, Яр! Такие подарки нам не по карману.
— При чём тут ваш карман?
— Мы не сможем такие же подарки дарить тебе.
— Что за ерунда? Мне не нужны от тебя подарки.
— Не в обиду, но не хочу быть должником.
— Хорошо. Если подарок задевает твое самолюбие — верни его, но не мне, а дарителю.
Анатан перевернул часы, зарделся как молодка на брачном ложе. Ещё бы… На задней крышке выгравирована надпись «Полу, сыну Анатана Гравеля, от правителя Порубежья Адэра Карро».
— Надеюсь, против куклы для дочки ты не будешь возражать? — произнёс Яр и вышел из дома.
Как месяц назад, он сидел на крыльце и заставлял себя вслушиваться в ночную тишину. Поведение простолюдина удивило и задело одновременно. Адэр привык одаривать — по поводу и без — любовниц, друзей, родственников, и каждый раз его ценные знаки внимания принимались как должное. Впервые в жизни желание сделать подарок было продиктовано сердцем, а не долгом или тайным умыслом, но чистый, искренний порыв его души никто не оценил.
Анатан сел рядом, сжал Адэру колено:
— Прости меня.
Адэр усмехнулся. А кто-то говорит, что в одну и ту же реку нельзя войти дважды.
— Мы не привыкли к подаркам, — оправдывался Анатан. — Нет, конечно, мы что-то дарим друг другу. Мне на именины обычно калоши дарят, а на новый год тёплое исподнее белье. А знаешь, почему так? Именины у меня осенью, а новый год зимой.
Прикрыл ладонью лицо:
— Я несу такую чушь. — Посидел, повздыхал в пятерню. — И подарки у нас все… такие… нужные. Мы не привыкли к ненужным подаркам.
Всплеснул руками:
— Ну что ты будешь делать? А? Совсем мозги усохли.
Адэр с улыбкой наблюдал за Анатаном, а тот пыхтел, краснел, хлопал ладонью по лбу. Наконец успокоился.
— Нет, Яр, послушай. Часы — очень нужная вещь, и компас — нужная вещь, но с ними никуда не пойдёшь — жалко. Не их жалко, а сынишку жалко. Если царапнет или сломает, или потеряет, он же себя потом всю жизнь корить будет. Ты уж подскажи правителю: чем проще человек, тем проще подарок ему нужен. А так — что есть подарок, что его нет. Только ты ж ему так подскажи, чтобы не обиделся.
— Подскажу.
Анатан развернул плечи. Опёрся руками на колени:
— Пойду, тетрадочку заветную принесу, посчитаем.
— Не надо, — остановил его Адэр. — О делах поговорим завтра, сейчас давай просто посидим.
Ночь не такая звёздная, как месяц назад, — сотня звёзд, не больше. А, в сущности, сколько их надо, чтобы наслаждаться видом? Адэр силился вспомнить ночи в Градмире, но будто чья-то рука, как колпак, накрыла ту часть памяти, в которой бесцельно сгорела жизнь.
— Сапфиры у меня в огороде, — тихо прозвучал голос Анатана. — Пришлось молодую картошку всю выкопать, чтобы никто не догадался.
— Ну, ты даёшь.
— Боязно камни на прииске держать. Вчера с Криксом всё вывезли, но охрану возле сейфа оставили. Чтобы никто не догадался, — повторил Анатан.
— Конспираторы.
— А что делать? Народ у нас знаешь какой? Глаз да глаз нужен. — Анатан потёр ладони. — Я в «Котёл» тёплую одежду скинул, а то что ни день, так кого-то не досчитываюсь.
— Сколько их?
— Было тридцать два, сейчас девятнадцать. Трупы из-под водопада каждую неделю вытаскиваю. — Анатан поёрзал. — Может, заберёшь камни? А?
— Заберу. Только сначала в «Провал» съездим.
— Ага. Съездим. Крикс там своих ребят поставил.
— Когда он успел?
— У него в одном месте штопор, в другом мельница. Вот и не дают ему ни сесть, ни голову склонить.
— Идите кушать, — послышался из дома голос Таси.
— А потом я за детишками съезжу. Не могу я без них, жизнь не в радость, — сказал Анатан и поднялся.
Вилар с Маликой решили проехаться по городу, но завернув за угол гостиницы, бросили автомобиль на парковке и смешались с толпой. Столица дышала жизнью. Машины, люди, дети, переливистые сигналы, разговоры, смех. Вилар, как и город, дышал полной грудью. Как же ему не хватало счастливых лиц, открытых взглядов, звонких голосов. Ему надоело затворничество в замке, где, находясь в окружении престарелых слуг, он чувствовал себя стариком.
Они проходили мимо кафе и ресторанов; официанты, стоя у двери, услужливо склонялись. Они шли мимо гастрономов, кондитерских и салонов мод, и вслед неслись крики зазывал, извещающих о новых коллекциях одежды или о поступлении деликатесов.
Вилар задержался возле скамьи. Завязывая шнурок на ботинке, глянул на Малику. Яркое людское море обтекало её с двух сторон, и самое прекрасное создание на свете походило на одинокий серый островок.
Взял Малику под локоть, подвёл к витрине магазина.
— Давай зайдём, — предложил он, рассматривая манекены, облачённые в цветастые летние платьица.
— Зачем?
— Встречают по одёжке. Не мной придумано.
— Вы правы. Меня встречают как плебейку. Если вам стыдно идти рядом со мной, идите по другой стороне улицы. — Малика выдернула руку и пошла, увлекаемая толпой, но вдруг замерла напротив банка. — Здесь нет объявления «Только для прииска».