— Ты так думаешь?
Вилар побледнел:
— Адэр! Только не я! Я не справлюсь!
Адэр подошёл к окну, подставил под дождь сложенные горстью ладони. Умылся прохладной водой. За него всё решили! Он так предсказуем? Или его мнение ничего не стоит? Нет… Он не доставит удовольствие Лаелу только за то, что тот не ждёт его решения с трепетом.
— У меня не будет старшего советника.
— Адэр! — воскликнул Вилар. — Так нельзя!
— Нельзя в Тезаре. В Порубежье можно.
Покинув покои друга, Адэр поднялся на балкон своего этажа. В нише стояла Вельма, стараясь быть невидимой для слуг, занятых ночной уборкой замка.
— Не сегодня! — грубо бросил он девушке и направился к апартаментам.
Сзади послышались мягкие шаги.
— Уйди! — процедил сквозь зубы Адэр.
Войдя в апартаменты, пересёк гостиную, ступил в спальню. Спать!
Маленькая комнатка напомнила о беззаботных днях. С тех пор, как Малика была здесь последний раз, ничего не изменилось. Ситцевые занавески на окне пестрили горошинами. В глиняном горшке цвела герань. Малика улыбнулась. Милый Мун… поливал. К стене прижималась узкая кровать, застеленная шерстяным одеялом в клетку. На полу лежал домотканый коврик. Небольшой шифоньер радушно распахнул дверцы. Посреди комнаты стояли два деревянных стула. На дерматиновых сиденьях теснились коробки. Малика заглянула внутрь. Её немногочисленные пожитки. Видимо, Мун собирал их в спешке: платья, книги, башмаки были свалены в кучу.
От двери прозвучал трескучий голос:
— Потом разберёшь. Идём, я покормлю тебя.
Малика подскочила к старику и крепко обняла.
— Я не голодна, — прошептала она, уткнувшись лбом в острое плечо. — Мун… У нас теперь есть свой дом.
Старик отклонился назад.
— Правда! Целых три этажа. Хотела сделать ремонт и забрать тебя, но придётся наводить порядок вместе.
— Я не могу сейчас бросить замок. Пока мне найдут замену, пока я передам дела, знаешь, сколько пройдёт времени? — Мун поставил коробки на пол, придвинул стулья к столу. — А ну-ка, садись, рассказывай.
Малика устало сложила на столе руки, опустила на них голову.
— Нет… Давай-ка лучше в постель, — произнёс Мун.
— В меня влюблён маркиз Бархат.
Старик заскрипел дерматином на сиденье:
— Заметно. А ты?
— Рядом с ним трепещет моя душа.
— Что говорит твоё сердце? — спросил Мун с тревогой в голосе.
— Моруна всю жизнь любит только одного мужчину, который всю жизнь верен только одной любви. Вилар не однолюб. Вот почему я люблю его душой.
— Вот и замечательно. — Старик погладил Малику по голове.
— А сердце… В моём сердце Адэр.
— Ты ошибаешься. Какой же из Адэра однолюб? Вон, Вельму с его этажа не выгонишь. Бегает по коридору как собачка. Хозяина выглядывает. А он приказал служанок набрать: от шестнадцати до двадцати, рост, талия, бёдра, грудь, а то что опыта ноль… Нет, Малика…
— Да! — выкрикнула она и обхватила голову руками. — Не путай любовь с вожделением.
— Тебе надо держаться от него подальше. Зря ты приехала.
— Мой Бог слышит тех, кто просит любви, но глух к тем, кто от неё бежит. — Малика обвела комнату взглядом, остановила на Муне. — Мы оба с тобой знаем, что безответная любовь убивает морун. Даже… если… вдруг… Адэр ответит мне взаимностью, я всё равно умру. Для моруны нет ничего страшнее, чем любить человека, который никогда не будет принадлежать ей.
— За что ты его полюбила? — прошептал старик.
— За то, что он существует.
Мун сжал Малике руку:
— Я всегда буду с тобой рядом. Всегда-всегда. Я тебя согрею, поддержу, я… я сильнее рока морун.
Она улыбнулась:
— У нас не будет тайн. Хорошо? Не хочу исчезнуть внезапно.
Смахнув слезу, старик торопливо кивнул.
— Я сама попрошу Адэра отпустить тебя. У нас с тобой куча дел. Поможешь мне закончить ремонт, набрать прислугу. Потом поедем к ориентам. Потом… можем съездить… да хоть на край света. А когда мне станет очень плохо, мы сядем с тобой возле открытого окна в самой красивой комнате и будем вспоминать…
— Бедная девочка.
— Нет, Мун. Я самая счастливая.
Старик обнял Малику за плечи и в голос разрыдался.
Пытаясь перед важным событием привести мысли в порядок, Адэр бродил по саду. На ветру трепетали резные листья. Благоухающий воздух, казалось, стекал по стволам деревьев как медовая слеза. Пение птиц оплетало кроны. Под ногами звенела трава.
Адэр остановился под вишней, нарвал полную пригоршню налитых соком ягод. По-мальчишески выплёвывая косточки в небо, разглядывал полупрозрачные облака. Теперь помыть бы руки. Но садовники не включили распылители, видимо посчитав, что земле хватит дождевой влаги на целый день.
Между гибкими ветвями мелькнуло серое пятно. Малика… Никто другой в замке не одевается как обыватель монастыря. Прислуга носит одежду синего цвета, садовники облачаются в клетчатые рубахи, охранители ходят в чёрной форме.
Адэр вытер руки о траву и крикнул:
— Малика, составь мне компанию.
Она приблизилась, пошла рядом.
— Я хочу поговорить с тобой о Виларе, — сказал Адэр. — Его угораздило влюбиться в тебя. Мне надо, чтобы его влюблённость прошла как можно быстрее. Когда в его голове сплошная неразбериха, я не могу рассчитывать на его помощь. Ты понимаешь, о чём я говорю?
— Что я должна сделать?
— Преврати влюблённость в дружбу. Какое-то время одаривай его вниманием. А затем мягко отдались.
Малика повернулась к Адэру:
— Не понимаю… О чём вы меня просите?
— Всего лишь о невинном внимании. Вилар успокоится. Окунётся в работу. Государственные дела затянут. И он тебя забудет.
Малика отвела глаза. Луч солнца, пробившись сквозь крону деревьев, отскочил от чёрных волос разноцветным фейерверком.
— Ваш друг — замечательный человек. Я не смогу играть его чувствами.
— Мне надо учить тебя женским уловкам? Только женщина знает, как можно убить любовь.
Малика вскинула голову:
— В Порубежье есть древние народы: климы, ветоны и ориенты.
— Сейчас меня волнует Вилар. С народами я разберусь позже.
— Климы обожествляют землю. Ветоны воспевают камень. Ориенты поклоняются богу моря.
— Малика! Давай поговорим об этом в следующий раз.
— Но есть ещё один народ, о котором все упорно молчат. Народ, который намного древнее всех живущих на этой земле. Это моруны.
— Я знаю, Малика. Знаю.
— Не перебивайте меня. Я должна сказать вам правду. Моруны боготворят огонь. Он олицетворяет истину, поглощает иллюзии и ложь, выжигает порочность. Моё настоящее имя Эйра. И я моруна.
Внезапно исчезли все звуки: затих ветер, замерла листва, умолкли птицы. И только солнце продолжало палить так нещадно, что казалось, плавится воздух, а кожу лижет пламя.
— При мысли об обмане во мне бунтует кровь морун, — не отводя глаз, произнесла Малика. — Я могу молчать, не придавать значения, прятаться, не говорить правду. Но лгать я не буду! Особенно когда это касается чувств. И как бы вы ни хотели, какие бы ни издавали приказы, какое бы не придумали мне наказание, я отказываюсь быть секретарём маркиза Бархата. Мун найдёт себе замену, и мы уедем.