Шли четвёртые сутки. Адэр с Маликой, скорее всего, уже в Лайдаре. Вилару же потребуются два дня, чтобы к ним присоединиться. Решив отправиться в путь засветло, он переговорил с начальником, побеседовал с рабочими, дождался грузовиков с асфальтом и пошёл к автомобилю. Между бочками мелькнула тень. Мебо ринулся к бочкам и притащил мальчишку.
— Ты откуда взялся? — спросил Вилар.
Подросток теребил латаную рубаху, не по росту длинную, не по фигуре широкую, и смотрел себе под ноги.
Вилар обратился к рабочим:
— Кто взял с собой ребёнка?
— Я не ребёнок. — Мальчишка боднул Мебо в живот и попытался вырваться из цепких пальцев. — И никто меня не брал. Я здесь работаю.
— Кто вам разрешил брать на работу детей? — вновь спросил Вилар.
— Он прибился к нам неделю назад, — начал оправдываться начальник. — Сирота. Должен семью кормить.
— Не обижайте мальца, — заступился за мальчишку рабочий. — У него на шее двое: брат и сестра.
— Вы знаете, сколько ему лет?
Начальник тяжело вздохнул:
— Четырнадцать.
Вилар окинул взглядом худенькую фигуру подростка:
— Быстро домой!
Размазывая слёзы по грязным щекам, мальчик попятился.
Вилар взял его за руку, отвёл под навес, усадил на раскладушку:
— Как тебя зовут?
— Хатир.
— Иди домой, Хатир. Ты ещё маленький. Тебе нельзя работать наравне с мужчинами.
Хатир уткнулся лицом в колени и расплакался ещё сильнее.
— Найди работу в посёлке. Огород кому-нибудь вскопай, воды принеси.
— За это не платят, как здесь.
Вилар погладил ребёнка по спутанным волосам:
— Иди домой.
Хатир поднял заплаканное лицо:
— Я хотел заработать, чтобы нас домой пустили. Мы не перезимуем в сарае. Замёрзнем.
— Вас выгнали из дома?
Мальчуган кивнул и скривился, готовый разразиться очередным потоком слёз. Вилар повернулся к начальнику.
Тот пожал плечами:
— Ничего не знаю. И где живёт — не знаю.
— Кто вас выгнал? — спросил Вилар у мальчугана.
— Староста. Отец в искупительном поселении, мать померла. А я задолжал за дом. За землю. Я не знаю, за что. — Хатир прерывисто вздохнул и кивком указал на начальника. — Не ругайте его. Меня отовсюду прогнали, а он принял.
Вилар протянул ему руку:
— Идём. Я отвезу тебя домой.
Хатир спрятал руки за спину:
— Дяденька, пожалуйста! Разрешите мне остаться!
— Идём! Проведаешь сестру и брата, потом вернёшься.
— Честно?
— Вернёшься, если захочешь.
Мальчишка метнулся к дальней раскладушке. Вытащил из-под неё заплечный мешок и старенькие ботинки.
Машина помчалась в другую сторону от Лайдары. К такому повороту Вилар не был готов. Три часа назад он видел себя летящим к Малике, теперь злился на собственную сердобольность. И в то же время, украдкой поглядывая на сидящего рядом ребёнка, чувствовал тепло в сердце.
Задыхаясь от восторга, Хатир прилипал носом к окну, смотрел на расположившихся сзади стражей, пригибал шею, чтобы увидеть небо. На бледном лице с тонким шрамом на переносице сияли зелёные глаза.
Проезжая через очередное селение, Вилар спросил:
— Долго ещё ехать?
Хатир пожал угловатыми плечами:
— Не знаю.
— Половину пути проехали?
— Наверное.
Далеко за полночь автомобиль покатил по тёмному городу. Зато на площади перед ратушей ярко горели фонари и плевался водой фонтан. Покружив по улицам, Вилар затормозил в глухом переулке возле обветшалой лачуги. Окна без рам, дырявая соломенная крыша, дверь забита досками крест-накрест.
Мальчишка выбрался из машины, низко поклонился:
— Спасибо, дяденька. — И юркнул за угол дома.
Вилар пошёл следом.
Хатир оглянулся, затоптался на месте:
— Не ходите. Не надо.
Но Вилар уже открыл дверь сарая.
Лунный свет упёрся в чёрную пелену. Пахло прелым сеном и чем-то удушливо-тошнотворным. Придерживая створку, Вилар ждал, пока глаза привыкнут к темноте, а лёгкие — к вони. Хатир прошмыгнул под его рукой и, по-взрослому ругнувшись, чиркнул спичкой. Возле стены сложены лопаты и вилы. С крючков свисало тряпьё.
Хатир зажёг свечу. Прикрывая тонкий огонёк ладошкой, на цыпочках прошёл в дальний угол и наклонился. Вилар разглядел у ног мальчугана ворох одеял.
— Спит, — прошептал Хатир.
— Кто? — Вилар решил, что ослышался и, отпустив дверь, двинулся вперёд.
Створка приглушённо хлопнула. От вони перехватило дыхание.
Вилар прижал ладонь к носу:
— Чем это пахнет?
В полумраке сверкнули глаза Хатира.