Разделение страны на Порубежье и Грасс-Дэмор царапнуло обнажённые нервы.
Адэр выгнал слуг и стал снимать штаны:
— Зато стражи, в отличие от защитников, знают, как надо прикреплять флаг к флагштоку.
— Флагами занимается командир. Моё дело — лечить людей. Вы не возражаете, если я осмотрю вас?
— Возражаю, — отрезал Адэр. Вошёл в ванную и погрузился в воду с головой.
В ушах стучало сердце. Чувство собственного достоинства требовало мести. Адэр изо всех сил держал себя в руках. Ветоны не знали, кто он. Оправдана ли их жестокость по отношению к каким-то лесным разбойникам? Наверное. Но вместо разбойника может попасться обычный человек. Просто так сложилось, что путник заблудился в лесу, вышел к Воротам Славы небритый, нечёсаный, в лохмотьях. А его — в яму.
Адэр вынырнул из грязной воды, встал под душ. Что в нём клокочет сильнее: злость правителя или человека? За что наказать защитников? За унижение правителя или человека? На его месте другой радовался бы, что так легко отделался. Но он правитель! И он оскорблён!
Обмотав полотенце вокруг пояса, Адэр вернулся в спальню и улёгся на кровать.
— Я могу вас осмотреть? — спросил доктор, поднимаясь со стула.
— Не сейчас.
— Мне прийти позже?
— Как хотите.
Адэр заложил одну руку за голову. Другой привычным движением поискал рядом зверёныша и до боли в пальцах стиснул ткань покрывала.
— Вам надо поесть и хорошо выспаться, — сказал доктор.
Адэр прижал пальцы к уголкам глаз.
— Мне очень жаль, что всё так вышло, — звучал голос доктора. — Но поверьте, это вынужденная мера. Если бы не защитники, столица превратилась бы в развалины. Вы видели, во что превратили Ворота Славы? Это мелочи по сравнению с другими памятниками нашей истории. После того как Зерван исчез, в столицу хлынули все желающие нагреть руки на чужой беде. С одной стороны, я признателен Великому. Он заставил ветонов собраться вместе. А с другой стороны, он бросил нас: ни армии, ни стражей, ни поддержки, ничего. И пусть вам всё кажется диким: и наши неправильные флаги, и наши ямы, и кинжалы у защитников… Я знаю, оружие запрещено. Пусть вы возненавидите нас всей душой, нам не в чем себя упрекнуть.
Послышался скрип дверных петель.
— Меня ждут больные. Я приду к вам позже.
— В доме через дорогу остановились мои люди.
— Меня предупредили, — произнёс доктор. — Маркиз и моруна.
Адэр приподнял голову:
— У неё есть имя. Её зовут Малика. Осмотрите её.
— Зачем?
— Непонятен приказ?
Доктор ушёл, оставив после себя запах настоек и мазей.
Адэр направил взгляд на Драго, стоящего у двери.
— Ты знал о яме?
— Двадцать лет назад её не было, мой правитель.
Адэр перевернулся на живот, уткнулся лицом в подушку. Поездка к ветонам держалась в строгой тайне. Даже стражи, которых взял с собой Вилар, не знали, где окажутся через несколько дней. Это было ошибкой. Следовало собрать всю информацию, а потом уж ехать. Но время подпирало. Время, время, время…
Адэр подошёл к окну. На другой стороне улицы возвышался каменный дом с застеклённой галереей. На дымчатой черепичной крыше трепыхался флаг Порубежья, прикреплённый к древку свечой. Проезжая с Маликой и Виларом по окраине города, Адэр, невзирая на своё состояние после ямы и дыбы, успел отметить любовь ветонов к флагам: они развевались везде. И на всех чайка смотрела вниз.
— Почему флаги висят неправильно?
Драго вытянул руки по швам:
— Так их начали крепить после убийства племянника Зервана. Тогда к власти пришёл князь Парат.
— И что это значит?
— Это значит… — Драго провёл ладонью по лбу. — Это значит — в стране временный правитель.
Адэр скривился от досады: ветоны тоже верят в пророчество Странника. Вновь направил взгляд на дом. За каким окошком комната Малики, а за каким — Вилара? Как Адэр ни сопротивлялся, они решили поселиться через дорогу. Может, и правильно?
— Маркиз Бархат нашёл вас без приключений?
— Да, — ответил Драго, — в миле от Ворот Славы.
Адэр развернулся:
— Я доверил тебе её жизнь! Как ты мог?
— А что я должен был делать? Сломать ей ноги? Привязать к кровати? С моруной бесполезно спорить.
— А если бы маркиз перепутал дороги, как мы?
— Малика взяла у хозяйки краску. На развилке нарисовала стрелку и написала: «Лайдара». Мы шли с ней целый день и всю ночь. Не шли, а бежали. На машине добрались бы за четыре часа. Зря вы поехали через лес.
Ненависть к Урбису разгорелась с новой силой. Как он сказал? Ему надоела людская глупость?
Раздался стук в дверь.
— Это я, Кангушар. Можно войти?