Три дня назад он сидел в яме, барахтался в грязи на пашне и ломал ногти, выискивая щель в заборе. Три дня назад ему выворачивали руки, а он думал о том, куда будет падать, если его станут бить. Тогда — его гордость боролась с инстинктом самосохранения. Сейчас — в нём говорила только гордость, и он из последних сил сохранял спокойствие, понимая, что Малика права. Из Лайдары он должен уехать победителем, иначе в памяти ветонов он останется грязным лесным разбойником.
Вдобавок ко всему Адэра угнетало притяжение Малики. Если бы его спросили: «Что в ней особенного?» — он бы не смог ответить. Красивая — но не в его вкусе. Умная — но ему нравятся более легкомысленные женщины. Смелая, дерзкая, самолюбивая, с чувством собственного достоинства — о, да-а-а… Но эти качества делают женщину мужеподобной. И этот абсолютно новый и неизведанный женский типаж притягивал Адэра как магнит. Нездоровое влечение, неправильное.
Занятые своими мыслями, Адэр и Урбис пересекли сквер и молча двинулись обратно, к временному жилищу правителя. Перешагнув порог гостиной, староста посмотрел на Малику и Вилара и помрачнел. Похоже, он надеялся на разговор с Адэром с глазу на глаз.
Малика села в кресло возле камина. Мужчины расположились за кофейным столиком. На стенах подрагивали отсветы вечернего солнца. В камине потрескивали дрова, истекая смолой. Сосновый запах гармонировал с обстановкой комнаты, выдержанной в одной цветовой гамме. Молочно-жёлтыми были паркет и обивка мебели, лепнина на потолке и подвески на люстре. Хозяева дома с улыбкой взирали с портретов на незваных гостей.
Адэр взял из сахарницы кусок колотого сахара, подкинул на ладони:
— Ты говорил, что любишь наблюдать, как в Лайдаре встречают чужаков. Но не говорил, что любишь подсматривать и подслушивать.
Глаза Урбиса затянулись колким инеем.
— О чём вы?
— Ты прятался в постоялом дворе за спинкой стула.
— Ну… — смешался Урбис. — Я староста. Я должен всё знать.
Пока служанка разливала по чашкам ароматный напиток, в комнате царило молчание. Адэр рассматривал девичью грудь, выпирающую из глубокого выреза платья. Вилар глазел в окно. Малика поглаживала Парня, примостившего голову ей на колени. Урбис отбивал пальцами по подлокотнику кресла барабанную дробь.
Проводив ветонку взглядом, Адэр бросил кусок сахара на блюдце, отряхнул ладони:
— Тебя всегда вызывают в постоялый двор, когда там останавливаются приезжие?
Урбис отхлебнул кофе:
— Это был особый случай. Мне сообщили, что ваш зверь распугал собак в округе. Я приехал удостовериться, что это не выдумка. — Отставив чашку, по-хозяйски закинул ногу на ногу и сплёл на животе пальцы. — А что вас заставило скрывать своё имя?
— Хотел посмотреть на резервацию глазами обычного человека.
— И как? Посмотрели?
— Перед вами правитель Порубежья, — прозвучал голос Малики. — Не забывайтесь, господин староста. И сядьте правильно.
Урбис нехотя принял чинную позу:
— Вы хотите забрать у нас Лайдару?
—С чего вы взяли? — нахмурился Адэр.
Староста натянуто улыбнулся:
— Вы привезли с собой моруну.
— И что?
Урбис открыл рот, но Малика его опередила:
— Они боятся пророчества Странника. «Сомкнёт уста Тот, Кто Предал. Раскроет уста моруна. Откроются двери, падут стены, моруна станет единственной стеной». Я права, господин Урбис?
Глядя на Адэра, староста оскалился:
— Вы знаете, что чёрный цвет для морун — это не цвет. Это отсутствие цвета. Когда они порабощают мужчину, их глаза меняют окраску.
— Я считал вас образованным человеком, — заметил Адэр.
— Когда Зерван Грасс исчез, — продолжил Урбис, пропустив замечание мимо ушей, — его советчица-моруна убила единственного законного наследника престола.
— Неправда, — прошептала Малика.
— Она задушила ребёнка подушкой за несколько часов до его коронации.
— Ты лжёшь.
— Моруны назвали Зервана предателем, подожгли библиотеку с архивом и историей Грасс-Дэмора и устроили религиозную оргию возле костра.
Малика вскочила:
— Ты лжёшь!
— Поэтому на них начали охотиться. Они зло в чистом виде.
— Придёт время, Урбис, — прошипела Малика, — когда ты будешь ползать у меня в ногах и просить прощения. — И вышла из комнаты.
— Что и требовалось доказать, — вымолвил Урбис, утирая со лба пот. — Ведьма.
Получив разрешение уйти, Вилар поспешил за Маликой.
Адэр пробежался взглядом по гостиной. Всё вокруг — окна, стены, мебель — стало словно грязным. Хозяева на портретах не улыбались, а ехидно щерились.
— Она мой тайный советник.