— Слушаю, — бросил Адэр.
— Я поделился с вами самым сокровенным. Я думал, вы умеете держать слово.
Адэр поднял голову:
— Ты о чём?
— Вы рассказали Малике, как умерла её мать.
— Я не рассказывал.
— Я думал, что обещание правителя твёрже алмаза.
Адэр щёлкнул пальцами:
— Смотри на меня.
Мун направил на него выцветшие глаза.
— Я ничего не говорил ей, — произнёс Адэр.
— Откуда она узнала?
— Понятия не имею. Мы проезжали Зурбун. Хотели переночевать в гостинице, но передумали.
— И вы ничего ей не рассказывали?
— Говорю же — ничего.
— Простите. — Мун поклонился и попятился к двери.
— Мы сделали остановку на площади, — вспомнил Адэр.
— На площади был трактир?
Адэр потёр подбородок:
— Нет, трактира я не видел. Был какой-то заброшенный дом.
— Дверная ручка как крендель.
— Типа того, — подтвердил Адэр.
— Крыша с коньком.
— Какая-то птица. В темноте было плохо видно.
— Сова. — Мун стиснул в кулаках полы пиджака. — Извините меня. Пожалуйста. Я ошибся. Простите.
Адэр вновь взялся за документы, однако никак не мог сосредоточиться. Устав бороться с растерянностью, покинул кабинет. Дойдя до своих апартаментов, взглянул на двери покоев Малики в конце коридора. Когда он в последний раз был с девственницей? Дай Бог памяти… Пару лет назад. Стефан явился на бал со смазливой девицей. Глупец! Мечтал одурманить её величием замка Грёз и воспользоваться её замешательством. Но это был замок Адэра, изученный им до последнего закутка. Он отлучился с девицей всего-то на полчаса. Это произошло в потайной комнате, рядом с бальным залом. Гремела музыка, смеялись гости. В неприметное отверстие под потолком проникал тонкий луч света, а внизу, над толстым ковром, царил мрак, в котором неумело двигались девичьи бёдра, слышались стоны и прерывистое дыхание.
После бала Галисия пропала на долгие две недели. Кто ей сказал? Девица похвасталась кому-то, и до Галисии доползли слухи? Или Стефан пожаловался кузине? Как же давно это было…
Адэр долго стоял под прохладным душем, раздумывая над проклятием морун. Существует ли оно на самом деле? Или его выдумали люди, чтобы обвинить хозяек земель в колдовстве? Лучше не подвергать себя риску. Нельзя настаивать и принуждать, нельзя допускать сопротивления со стороны Малики, поэтому он позволит ей доминировать. Как это будет делать девственница — Адэр не имел понятия, и это нечто новое, неизведанное, распаляло его ещё сильнее.
Обмотав бёдра полотенцем, он запер Парня в гардеробной, включил ночник и улёгся на атласное покрывало. Сердце вместе с часами отщёлкивало секунды.
Дверь тихо отворилась, впустила в спальню сноп света и сдавила его до тончайшей нити. Адэр повернул голову. Возле порога стояла Эйра. Эйра — не Малика! Ни робости, ни страха, ни смущения. Пришла хозяйкой и — как подсказал Адэру внутренний голос — хозяйкой уйдёт. Белое платье с вереницей сверкающих пуговиц подчёркивало смуглость кожи. Высоко подобранные волосы делали черты лица соблазнительно юными.
— Подойди, — попросил Адэр и приподнялся на подушках.
Эйра остановилась в двух шагах от кровати. Адэр не сдержался, приблизился к ней. Она окинула его оценивающим (оценивающим!) взглядом и отвернулась.
— Ты пришла по своей воле?
— Да.
— Ты будешь покорна?
— Да.
— Распусти волосы. Дай на себя посмотреть.
Эйра стянула с головы атласную белую ленту. Чёрная река заструилась по хрупким плечам и высокой груди.
Адэр протянул руку. Эйра отшатнулась.
— Не бойся.
— Я не боюсь.
— Я буду нежным.
— Знаю.
Он прикоснулся пальцами к её подбородку:
— Выключить свет?
— Мы можем начать, как хочу я?
Адэр прищурился. Она точно невинна?
— А как ты хочешь?
— Я сама разденусь.
— Хорошо.
— Пока я не разденусь, вы меня не тронете.
— Это игра?
— Называйте как хотите. Обещайте!
Адэр заложил руки за спину:
— Обещаю.
— Я обманула вас. Мои глаза изменят цвет после ночи с вами, — сказала она и расстегнула верхнюю пуговицу. — Они станут серыми, как мёртвое море.
Глядя на пухлые губы, Адэр качнулся с пятки на носок:
— Цвет твоих глаз не имеет для меня значения.
— Для всех я стану грешницей.
— Я отпущу тебе грехи.
Его взгляд перекочевал на изящные пальцы. Касание — и перламутровая пуговица выскользнула из очередной петельки. Белая ткань разошлась на груди и открыла взору глубокую ложбинку.
— По цвету моих глаз о нашей порочной связи узнают все.