Дворяне учуяли подвох и притихли.
Адэр внутренне сжался:
— Своим проступком Зерван перечеркнул все свои заслуги. Так?
Люди кивнули.
— Всё, что он сделал для страны, сейчас не имеет никакого значения. Так?
«Не имеет… Так».
— Повторю вопрос: мне похоронить его имя и благие дела, как похоронили вы?
— Да, — прозвучали голоса вразнобой.
Адэр выдохнул. Взял пачку документов и прошёл в центр зала. Советники развернули кресла, чтобы видеть правителя.
Он подождал, когда страж поставит ему стул. Сел лицом к разодетой публике (ветоны за всё время не произнесли ни слова, словно их вообще здесь не было) и потряс бумагами:
— Вы единогласно решили, чтобы я похоронил вот это. Хорошо. Я вас поздравляю. Вы снова плебеи.
От тягучей тишины заложило уши.
— Передо мной сидят двести пятьдесят четыре человека, чьим предкам Зерван пожаловал титул. — Адэр посмотрел через плечо, — Орэс Лаел, вы двести пятьдесят пятый, а вы, Ярис Ларе, двести пятьдесят шестой.
Успел заметить, как с лиц советников отхлынула кровь, и повернулся к гостям.
— Ерунда какая-то, — прошептал кто-то.
— «Я, король Грасс-Дэмора Зерван Грасс, жалую…» — Адэр зачитывал начало Указов, произносил имена, исподлобья посматривая на посеревшую толпу, которая минуту назад являла собой мерило высокомерия. Перевернул последний лист. — Вы разрешили мне перечеркнуть всё, что сделал предатель.
— Мой правитель, — проговорил Орэс, поднимаясь с кресла. — Можно подойти к вам?
— Это необязательно, советник Лаел. Я вас и отсюда услышу.
— Прошу вас сделать скидку на неопытность приглашённых господ в принятии серьёзных решений.
Адэр приподнял бровь:
— Разве они неопытны?
Кто-то крикнул:
— Мы говорили о разных вещах.
— Мы говорили о благих делах Зервана. Разве пожалование титула не является благим делом?
— Это несправедливо! — воскликнул Орэс.
— Меня всегда интересовало: кто эти люди, которые унизили свою страну, нарядив в лохмотья человека, чья жизнь была славой его современников. — Адэр окинул дворян тяжёлым взглядом. — Теперь я знаю, кто это сделал. Ваши предки-плебеи и вы. И более не говорите о справедливости там, где царит ненависть к великим и смелым начинаниям. Справедливости не было, нет, и не будет!
— Мой правитель! — прозвучал голос Малики. — Дети не в ответе за ошибки отцов, но только дети могут эти ошибки исправить. Пожалуйста, дайте им ещё один шанс.
Адэр был готов её расцеловать. Сама того не ведая, Малика подталкивала дворян в нужном ему направлении.
— Начнём сначала? — обратился он к публике.
Гости кивнули и уставились на него с усиленным вниманием.
— Предлагаю вернуть стране старое название и продолжить историю Грасс-Дэмора. Да или нет? Минута на раздумья.
Публика шепталась. Адэр обмахивался выложенными веером Указами о пожаловании титулов и старался не выдавать волнения.
Наконец прозвучало:
— Да!
— В таком случае закрепите своё решение подписью.
Пока Гюст обходил советников и гостей, собирая на документе подписи, Адэр перебрался за стол, достал из папки бумаги и расписался на каждой странице. Получив от секретаря знаменательный документ, произнёс:
— Первый вопрос решён. С этой минуты начинают действовать законы, принятые династией Грассов, согласно которым я не могу лишить вас титулов без веской причины. А потому второй вопрос также закрыт. — Подождал, когда довольная публика успокоится, и проговорил: — Я лишаю вас права собственности на ваши земли.
— Что?! — нестройным хором прозвучали голоса.
Малика повернулась к Адэру. Казалось, на её лице не было ничего, кроме огромных глаз. Советники вжались в спинки кресел. Вилар обхватил лоб ладонями.
— Земля Грасс-Дэмора целиком и полностью является собственностью государства, — начал Адэр. — Это говорю не я, а Закон «О земле». Его подписывали правители династии Грассов. А только что подписал и я, правитель династии Карро.
— Моему деду землю подарил Зерван, — послышался срывающийся голос. — У меня есть все бумаги.
Дворяне вскочили: «И у меня есть документы… Это беззаконие!.. Вам Тезара мало?..» Ветоны упорно молчали.
Внешне Адэр был спокоен, а в груди бушевала нешуточная буря. Хотелось ринуться в толпу и оплеухами заставить закрыть рты. Но он сидел, подперев щёку кулаком, и наблюдал за обозлёнными выходцами из плебеев.
Выкрики пошли на убыль. Повисла тишина. Сотни глаз буравили Адэра насквозь, а он отвечал им нарочито равнодушным взглядом.
— Нам лучше покинуть сие собрание, — произнёс седовласый мужчина и направился к двери.