На журнальном столике рядом с лампой возвышалась стопа книг, в которых повседневные решения и обыденные поступки людей, некогда живших в Краеугольных Землях, преподносились как подвиги. Иштар читал и такие истории — когда не мог уснуть или уставал думать.
В комнату вошли двое: молодая черноволосая женщина и страж. Иштар посмотрел на них и вновь уставился в энциклопедию. Он узнал женщину — бывшая пленница из лагеря беглых искупленцев. Она была нужна ему два месяца назад, но проигнорировала его приглашение. Сейчас может убираться к чёрту.
Женщина расположилась за обеденным столом. Страж осмотрел комнату и удалился. Иштар продолжал листать страницы. Прошёл час или больше, незваная гостья молчала. Иштар бросил книгу на пол, выключил лампу.
— Меня зовут Малика, — прозвучало в синей тьме. — Я принесла тебе, Иштар, плохую весть.
Он повернулся к ней спиной.
— Хазирад приговорил тебя к смерти.
— Шедар Всемогущий, — прошептал Иштар и закрыл глаза.
— Тебя прикуют к столбу в пустыне.
— Сильнейший правит миром.
— Утром состоится суд.
Иштар развернулся, включил лампу:
— Суд? Зачем?
— Судьи решат, заслуживаешь ты смерти или нет.
— Смерть от руки Всемогущего Шедара — награда для воина. А ваш суд для меня как насмешка.
— Ты получишь свою награду, Иштар.
Он заложил руки за голову и уставился в потолок:
— Кто за мной приехал?
— Иншвид. Знаешь такого?
Конечно знает. Чиновник из карательной канцелярии.
— Твоя мать жива? — вновь спросила Малика.
— Наверное.
— А сёстры?
— Не знаю.
— Я рада, что на одного подонка станет меньше.
Иштар повернул к ней голову:
— А я рад, что таких, как ты, мы топим в дерьме.
— Ты о чём-то жалеешь, Иштар?
— Жалею, что не свернул тебе шею.
Малика расправила плечи:
— Так сделай это сейчас.
— Не испытывай меня.
— Чем ты гордишься, Иштар?
Он направил взгляд на луну за решёткой.
— Вы продаёте своих дочерей, когда им исполняется тринадцать. Ты этим гордишься? Вы отбираете у женщин годовалых сыновей, и матери больше никогда их не видят. Чем ещё ты гордишься? Вы надеваете на жён покрывала и затягиваете на шеях ошейники. Они не выходят из домов, не видят солнца. Вы насилуете их, истязаете, калечите. Вы убиваете за слово, за то, что плачут, за то, что корчатся от боли. Чем ещё ты гордишься? — Малика встала. — За малейший проступок вы отрубаете детям пальцы. Вы звери, вы злобные псы. Ты этим гордишься? За свои преступления вы расплачиваетесь жёнами и грудными детьми. Ты этим гордишься? Шедар убил отца, отравил братьев, чтобы примостить свой тощий зад на трон. Ты этим гордишься?
Усевшись, Иштар свесил ноги с кровати.
— Твоя страна носит женское имя. А этим ты гордишься? Ваш Бог не слышит плач Ракшады. Он глух и нем, он пустое место!
Иштар подскочил к Малике, схватил за обмотанное шарфом горло.
— Ваш Бог — ничто, — просипела она.
Глядя в чёрные глаза, Иштар сжимал пальцы. Малика не отклонялась, не цеплялась за руку, не ловила ртом воздух.
— Сломай позвонки, — прошептала она одними губами.
Иштар свёл брови, ослабил захват. Взгляд перекочевал с её губ на подбородок — съехавший шарф открыл тёмно-фиолетовую отметину.
Малика всем телом подалась назад. Продолжая держать одной рукой её за горло, другой рукой Иштар стянул шарф, поднял ей волосы. На шее сзади тоже засосы. Малика захрипела, стала царапать его плечи ногтями. Иштар резко повернул её к себе спиной и рванул платье. Малика вцепилась ему в пальцы, сжимающие горло, ударила ногой в бедро. Иштар отшвырнул её как котёнка.
Она упала, проехалась по полу. Упёрлась кулаками в паркет:
— Твой Бог ничто, а ты слабак.
— Но не дурак. Ты хотела, чтобы я избавил тебя от насилия? Не дождёшься. — Иштар развалился на постели. — Хвала тому, кто это сделал.
Малику качало из стороны в сторону, когда она, опираясь на ладони и колени, встала на четвереньки. Шатаясь и едва не падая, поднялась на ноги. Попыталась застегнуть платье. Спотыкаясь, подошла к кровати, взялась за край пледа:
— Дай одеяло.
— Это моё одеяло.
Она потянула:
— Встань.
— Это моё одеяло.
Малика с силой дёрнула:
— Встань!
Иштар рванул плед на себя:
— Это моё одеяло!
— Подавись своим одеялом, — прохрипела Малика. Схватила со столика энциклопедию и запустила в Иштара. — Подавись!
В него полетели книги, карты. Он поймал свой сапог, но не успел увернуться от второго сапога. Отбив ногой абажур лампы, вскочил с кровати. Безумие женщины застигло его врасплох, всё внутри словно замерло в каком-то странном отупении.