В комнату вбежал страж.
— Вон! — проорала Малика и бросила в Иштара стул.
Страж прижался спиной к двери и лишь удивлённо таращился.
Малика швыряла в Иштара поленья и всё время кричала: «Твоё? Подавись!» А он закрывался руками и убеждал себя, что это сон.
Малика схватила подушку. «Твоя? — Затолкала в камин. — Подавись!» Сорвала с кровати плед и простыню, вытерла об них ноги. Упёрла кулаки в бока, сдунула с лица прядь волос:
— Мебо! Застегни мне платье.
Страж возился с застёжками, а сам то и дело зыркал по сторонам. Наконец с платьем было покончено. Безумная женщина удалилась. Иштар сел на край матраца, окинул взглядом разгром в комнате. Что это было?..
***
В начале коридора Малика разулась. Задержав дыхание, прошмыгнула мимо охранителей, стоящих возле апартаментов Адэра. Вошла в свои покои, включила свет и выпустила туфли из рук — из огня да в полымя…
— Мои слова для тебя ничего не значат? — сказал Адэр и поднялся с кресла. — Разве так должна вести себя целомудренная девица?
Малика выставила перед собой руки:
— Адэр.
— Тебя не удерживают даже мои метки! Может, я не там их ставлю? — Он схватил её за локти и втащил в спальню.
Понимая, что силы неравные и крики поднимут на ноги замок, однако ни к чему, кроме как к всеобщему поруганию, не приведут, Малика судорожно соображала, как остановить Адэра. Будь он трезвым, было бы легче взывать к его благоразумию. Но на неё смотрели налившиеся кровью глаза, и окутывало хмельное дыхание.
— Сколько ночей вы не спите? — спросила Малика.
— Какая разница?
— Вы ужасно выглядите.
— Плевать.
— Идём!
— Куда?
— В душ.
Адэр нахмурился:
— Шутишь?
— Нисколько. Скоро суд. Вам надо привести себя в порядок.
Адэр едва успел снять обувь. Малика втащила его в ванную комнату, затолкала под душ и встала рядом. Прохладные струйки воды отскочили от широких плеч ей в лицо. Платье намокло и потяжелело. В сердце разрастался страх. Адэр озадачен, потому молчит. На смену растерянности может прийти всё что угодно: с новой силой вспыхнет злость либо похоть развяжет ему руки.
— Ты где была?
Малика вздрогнула. Адэр стиснул её локоть:
— Ты где была?
— Я не знаю, в чём провинилась. Почему вы надо мной издеваетесь? Неужели вокруг мало девушек? Они дадут вам всё, чего вы хотите.
— Веди себя достойно, и я к тебе больше не приду.
— Я веду себя достойно.
— Невинные девушки ночами спят, а не ходят неизвестно где.
— Я замёрзла.
Адэр обнял Малику за плечи, поцеловал в лоб, скользнул горячими губами по щеке. Ладонью повернул её лицо к себе, коснулся губами её губ.
Она отвернулась:
— Уйдите.
Оставшись одна, скинула платье, надела халат. Упёрлась руками в умывальник и закачалась взад-вперёд. Ей не суждено отдаться своим чувствам. В груди натянулись тонкие струны и зазвенели болью. Малика согнулась и надсадно задышала. Только не сейчас, только не при нём…
Адэр стоял возле окна. На крепкой спине капельки воды. На узкой талии полотенце, скрывающее бёдра.
— Подойди, — сказал он и раздвинул шторы.
Малика приблизилась. Адэр притянул её за руку, повернул лицом к окну и обнял сзади. Ночью в непрозрачном стекле заметно не то, что происходит снаружи, а то, что делается внутри — внутри комнаты… и сердца. В окне отражались пшеничные волосы, прильнувшие к чёрным волосам, широкий лоб возле родинки-звёздочки на виске, упрямый подбородок на хрупком плече, приоткрытые губы возле смуглой щеки, измученный взгляд, устремлённый в потухшие глаза.
— Если плебейка выходит замуж за дворянина, — прошептал Адэр, — она не становится графиней, маркизой, или княгиней. Она остаётся плебейкой. Если она выйдет замуж за короля — короля не будет. Её муж — граф, маркиз, виконт — покидает государственный пост. Знатная фамилия теряет положение, и о семейной чете забывают. Их дети и внуки — всего лишь дети и внуки маркиза и простолюдинки — смотрят из окон родовых замков на правительственные кортежи, слушают рассказы о балах, скачках и маскарадах. А маркиз вспоминает залы и коридоры дворца. Он смотрит на своих детей и внуков и понимает, что из-за собственной слабости лишил их всего. Только его правнуки вправе претендовать на титул, если не успеют опуститься на самое дно. Правнуки, которых маркиз вряд ли увидит рядом с королём. И знаешь почему? Единожды выпав из верхов, знатной фамилии почти невозможно подняться.
— Зачем вы это рассказываете?
— Я хочу, чтобы ты боялась. Каждый день, каждую минуту боялась уничтожить человека, готового ради тебя на всё.