Малика опустила голову.
— Теперь скажи, где ты была. У Вилара?
— В архиве.
— А потом?
— Потом — у Иштара.
Пальцы Адэра больно впились в тело Малики:
— Зачем ты к нему бегаешь?
— Через год Иштар станет хазиром Ракшады.
— Ну и что?
Она повернулась к Адэру лицом:
— Как — ну и что? В вашем замке находится будущий законный правитель Ракшады! Я снова перечитала их закон о наследии трона. Если хазир в течение десяти лет не производит потомства, он обязан передать бразды правления следующему за ним брату. Шедар хочет казнить Иштара, чтобы корона ему не досталась.
— Глупость!
— А казнить за то, что попал в плен — это не глупость? Шедар ненавидит Иштара. Он готов убить его и отдать корону чужому человеку, лишь бы не стать ниже брата.
— Не сегодня завтра он женится, если уже не женился. Жена забеременеет…
— Не забеременеет, — возразила Малика. — Он бесплоден.
— Не говори ерунду.
— У него самый большой за всю историю Ракшады гарем, а детей нет! Он давно узнал о своей болезни. Чтобы не вызывать подозрений, окружил себя мифом о мужской ненасытности, а на самом деле пытается зачать ребёнка со всеми подряд.
— Значит, через девять месяцев на престол должен взойти Иштар. Он попал в плен как нельзя кстати. Ирония судьбы, ей-богу. — Адэр взъерошил влажные волосы, потряс головой. — Что он говорит?
— Спросил, кто за ним приехал, и всё. — Малика посмотрела в окно; небо посерело, через час взойдёт солнце. — Скоро суд.
— Который выдворит Иштара из Грасс-Дэмора.
— Его нельзя отдавать Шедару. Он будущий хазир!
— Ну а мне-то какое дело?
— Если вы даруете ему жизнь, он никогда этого не забудет.
Адэр сверкнул глазами:
— Когда ты успела забыть, через что мы прошли?
— Вы прослывёте милосердным правителем.
— Плевать я хотел на пустые имена. — Адэр надел туфли, перекинул через плечо рубашку и брюки. — Парень! Идём!
— Прошу вас, подумайте! Вы не из тех, для кого мелкие личные интересы важнее сострадания.
Адэр вдавил палец Малике в грудь:
— Я требую, чтобы мелкие личные интересы правителя ты ставила выше безграничной жалости к подлецам и подонкам. На суде ты будешь вести себя как справедливый судья, а не как плаксивая девица. И проголосуешь, как хочу я, а не как хочет твоя сердобольная душонка. Ты поняла? Не слышу ответа.
— Да.
Адэр открыл дверь.
— Каждый раз, когда я говорю вам да, внутри меня кричит нет, — произнесла Малика. — И чем чаще вы требуете от меня да, тем сильнее моё нет. Рано или поздно оно возьмёт реванш. Оно разрушит моё единство и станет моей тёмной частью. Не надо меня ломать!
— Ты сама себя ломаешь.
Безжизненная тишина поглотила звук шагов Адэра и недовольное ворчание Парня.
~ 59 ~
Утро на удивление выдалось солнечным и тёплым. Откуда-то взялись горластые стайки пичуг и тучки назойливой мошкары. Из влажной земли к небу потянулись травинки.
По непонятным причинам Иншвид не захотел идти на суд. Его провели в соседнюю с залом Совета комнату. Проверив, плотно ли закрыта дверь, он подошёл к окну и, кусая губы, уставился на осыпающийся сад. Словно повинуясь его безжалостному взгляду, вдруг поникли травинки, шар насекомых разорвался в лохмотья, пташки вспорхнули и растворились в промозглом небе. Замок овеяло дыханием угасающей осени.
Иншвид посмотрел на часы, уселся в кресло и вонзил пальцы в колени.
***
Никто из советников, за исключением Крикса, Анатана и маркиза Ларе, не знал, через какой ад прошли Малика и Адэр. Заседатели собрались в этом зале, чтобы судить Иштара за неоднократное нарушение границы Порубежья, за содержание бандитского лагеря и пособничество в похищении людей. Однако в нынешней ситуации слово «судить» имело искажённый смысл. Всё, что требовалось от советников, это создать видимость справедливого суда и одобрить выдачу виновного хазиру Ракшады.
Орэс Лаел с чрезмерным спокойствием пролистывал бумаги. Иншвид отказался присутствовать на судебном разбирательстве, чем облегчил Лаелу задачу. Не надо ломать комедию, строить из себя грозного судью и растягивать обсуждение деяний Иштара на долгие часы. Достаточно выдвинуть обвинение, выслушать соратников и огласить приговор.
В сопровождении неизменного красноглазого спутника в зал вошёл Адэр. Без слов приветствия уселся в кресло и украдкой посмотрел на Малику. Она теребила закрывающий шею шарф и, казалось, мыслями находилась за сотни миль от замка.
Часы пробили девять.
Надзиратели ввели в зал подсудимого. В его мужской красоте не было ничего человеческого: тело и лицо словно выточены из тёмного мрамора. И только мерцающие глаза напоминали, что это нечто — живое.