— Вашей единственной непоправимой ошибкой, Исаноха, было согласие стать моим советником.
Пока Ютал привязывал верёвку к буксировочной проушине, Исаноха вышагивал взад-вперёд, поигрывая желваками на скулах.
Адэр затянул петлю на запястье, ещё раз посмотрел с обрыва вниз. Может, действительно поехать в поместье Безбура? Пять миль до лагеря, по песку, столько же обратно. По дороге можно искупаться. Когда он последний раз плавал в море? Да никогда. Прилюдно плескаться положение не позволяло. Вдали от пронырливых глаз — только яхта, с которой он боялся нырять и стыдился перед друзьями спускаться по трапу. Боязнь высоты выдавал за аллергию на морскую соль. Когда ещё ему представится возможность побороться с этим страхом? Ущелье Испытаний не в счёт — там не было выбора.
Полный любопытства взгляд стоящего на берегу Лайса, забота, с какой проверял Ютал петлю на запястье, и недовольный вид Исанохи перевесили чашку весов в пользу схватки с высотой.
— Скоро не ждите, — сказал Адэр и лёг на землю.
— Я не могу на это смотреть, — проговорил Исаноха, сел в машину и громко хлопнул дверцей.
Спускаясь лицом к скале и борясь с неприятным брожением в желудке, Адэр цеплялся взглядом за скудную траву, чудом выросшую в узких разломах, и старался не замечать бегающих по отвесной стене ящериц. Несколько раз нога соскальзывала с камня, по телу прокатывала волна колючего озноба, по спине струился пот. На ладонях и стопах саднили раны от острых выступов.
— Мой правитель, снимайте петлю, — раздался сверху голос Ютала. — Верёвка закончилась.
— Лайс, сколько ещё? — крикнул Адэр, силясь утихомирить дрожь.
— Немного. Метров семь, не больше.
Адэр упёрся лбом в камень и закрыл глаза. Сейчас есть выбор. Когда он высвободит руку, выбора не будет. Позади бóльшая часть пути, пройденного почти без сучка и задоринки. Минуту назад всё вокруг благоухало свежим бризом с примесью запахов иссушенной зноем земли и разгорячённой солнцем скалы — теперь в воздухе разливалась противная горечь. Неужели вера в петлю на запястье могущественнее веры в себя?
Спрыгнув с последнего выступа, Адэр рухнул на песок и вытер лицо полой рубашки. Посмотрел вверх — он сделал это! Возможно, «гимнасту» спуск дался намного легче, без бешеного сердцебиения и судорог в мышцах. Возможно, для него схватка с высотой — привычный риск, но для отпрыска Великого — подвиг.
Адэр перевёл дух и побрёл по берегу, оставляя следы на песке, прилизанному пенными волнами.
Первыми заметили незнакомцев дети. Запищали и разбежались, как испуганные тенью орла цыплята. Женщины побросали половники в бурлящие над кострами котелки и ринулись вслед за детворой: в самодельные шатры из парусины или в тёмные пещеры. Сидя возле натянутых между жердинами сетей, молодые мужчины отложили иглы и катушки с нитью. Их загорелые, обнажённые до пояса тела напряглись и взбугрились силой. Старики поднялись с перевёрнутых лодок.
От порыва ветра хлопнули на верёвках одеяла, костры прижались к земле, пламя заметалось из стороны в сторону, зашипело.
— Нам не рады, — тихо проговорил Лайс, шагая рядом с Адэром. — У меня под левым рукавом охотничий нож в чехле. Это так, чтобы вы знали.
— У меня под рубахой. Сзади. Но ты этого не знаешь.
Лайс кивнул:
— Могила.
Адэр остановился возле крайнего шатра:
— Мне нужен Йола.
— А ты кто такой? — спросил старик и поднял с песка весло.
Его примеру последовали остальные старики.
— Перед вами правитель Порубежья Адэр Карро, — произнёс Лайс.
Адэр поёжился под буравящими взглядами.
— Правитель, говоришь? А нам откуда знать, что ты не врёшь?
— Вы спасли моего друга, маркиза Бархата, и помогли моим людям обезвредить банду в «Провале», — сказал Адэр. — Об этом знает только правитель.
— Я затыкал уши горным воском, который дал нам Йола, — добавил Лайс.
— Йола уплыл в другой лагерь, — сообщил старик. — Будет ближе к ночи.
— Я подожду, — проговорил Адэр. Сел на перевёрнутую лодку спиной к ориентам и подставил лицо солнцу.
***
Лагерь ориентов ожил. Чужаки сидели спиной к хозяевам и не боялись предательского удара сзади, а значит, и морскому народу нечего бояться. Мужчины продолжили чинить сети. Старики заняли места на лодках слева и справа от непрошеных гостей. Женщины вернулись к котелкам. Дети высунулись из пещер и шатров. Безмолвной стайкой метнулись в одну сторону, в другую. Осмелев, уселись на мелкий и вязкий, как пластилин, песок и уставились на Адэра. А он вслушивался в мёртвую тишину за спиной, вдыхал солёный ветер, плечом чувствовал плечо Лайса и до рези в глазах всматривался в зыбкий горизонт.