— Твоя жалость лишает меня сил, — сказала она, еле ворочая языком.
— Я жалею, что не оказался на вашем месте.
— Не жалей.
— Мне стыдно, что я клим.
— Не надо.
— Простите меня. Я не защитил вас.
Малика хотел сжать Мебо пальцы и не смогла:
— Я ещё на поле боя… На улице шумно.
— Сегодня никто не пошёл на работу.
— Они счастливы?
Мебо зажмурился, словно боялся, что из глаз хлынут слёзы.
— Наверное.
Прошуршав юбкой, к кровати приблизилась рослая женщина:
— Я Разана, жена Валиана. Можно поговорить с вами?
Малика покосилась на кружку в её руках:
— Мебо, пусть она уйдёт.
Он не успел встать с пола, как Разана выплеснула из кружки что-то тёплое Малике на спину.
— Ты что удумала? — Мебо толкнул хозяйку к дверному проёму. — Иди отсюда!
Разана схватилась за дверной косяк:
— Моруна! Позволь сказать!
— Уходи, или я за себя не ручаюсь, — прошипел Мебо.
— Моруна! Я прощаю сына и прощаю твою сестру, которая увела его. Я хочу прощать, а не прощаться!
Мебо вытолкал Разану из комнаты и задёрнул ситцевые шторы.
— Чем она меня облила?
— Каким-то отваром. Для остановки крови или для обеззараживания. Эти травы пахнут одинаково. — Мебо убрал прядь волос с лица Малики. — Сильно болит?
— Нет. Только слабость. И очень холодно.
Послышались тихие голоса. Раздались шаги.
В комнату заглянул Ютал:
— Я ничего не мог поделать. Советник приказал впустить старейшину. — И отступил в сторону.
Исаноха подпёр плечом стену. Разана, заламывая руки, замерла у порога.
Валиан поставил перед кроватью табурет, сел:
— Я готов к разговору.
— А я нет, — сказала Малика на слоте и перешла на язык климов: — Мебо! Пока Ютал не проводит грузовики с людьми и советником до тезарской трассы, не позволяй Валиану ко мне прикасаться.
— Я их не трону, — заверил старейшина.
— Мебо, — прошептала Малика. — Выгони всех и, пока люди не покинут резервацию, никого сюда не впускай. Никто ничего не должен знать.
В ушах загудело.
— Мебо! Обещай! — из последних сил выкрикнула она и закружилась в чёрном водовороте.
Порой сознание возвращалось. Взгляд цеплялся за неподвижные занавески на окне, стекал на половицы. Не чувствуя ни рук, ни ног, Малика пыталась пошевелить пальцами и проваливалась в яму. Открывала глаза и всматривалась в волнистую мглу, разбавленную шорохами. Молчаливое тело парило в невесомости. Вялые мысли сворачивались гусеницами и вновь утягивали в безжизненную пустоту.
На лоб легла тёплая ладонь.
— Малика, это надо выпить. — Голос прозвучал как эхо в колодце.
Она приподняла веки. Тьму пронзали красные искры.
— Ты кто?
— Я Мебо. Выпей, Малика. Это придаст тебе сил.
Она сделала пару глотков. Стало жарко.
— Я поверну тебя на бок, — раздался женский голос.
— Крюк, — прошептала Малика.
— Валиан его вытащил и наложил швы.
— Мебо…
Руку сжали горячие пальцы.
— Я здесь, Малика.
— Где люди?
— Всё в порядке. Они уже далеко.
Через день Малика смогла встать и сделать пару шагов, держась за Мебо. Боли не было, ноги подкашивались от жуткой слабости. Валиан поил Малику травами, сам менял на ране повязки, пропитанные чем-то липким, с резким запахом. Через три дня снял швы, благо их оказалось немного.
Малика вышла на крыльцо. Подержалась за перила. Спустилась с лестницы.
Валиан поднялся со скамейки:
— Подожди, я помогу сесть.
— Я сама, — сказала Малика и села на прогретую солнцем тесину.
Валиан расположился рядом. Мебо и Ютал примостились на ступенях.
— У тебя на спине живые письмена, — сказал старейшина. — Ты верховная жрица?
Она кивнула.
— Почему ты здесь, а не со своими сёстрами?
— Я выбрала другой путь.
— Кто научил тебя говорить на нашем языке?
— Никто. Я всегда его знала.
Валиан ссутулился, упёрся руками в колени:
— Прости меня.
Малика запрокинула голову. Глядя на пенные облака, прищурилась:
— Вы слушаете землю, но не слышите людей. Вы читаете «Откровения Странника», но не видите истину. Вместо любви вы взращиваете ненависть и обиду. Они толкают вас на чудовищные поступки. Ваш разум похож на пустыню, а должен походить на сад. Там поют птицы и распускаются цветы. Это удивительный мир, который вы потеряли. Мир, который ищу я. — Посмотрела на Валиана. — Давай искать его вместе.
Он усмехнулся:
— Вместе? С морунами?
Малика отвела взгляд:
— Как чувствует себя Тиваз?
— Никак. Жена и дочка целый день ему рассказывают о прошлом, к вечеру он даже начинает их любить, как прежде, а за ночь всё забывает.
— Я могу вернуть ему память.