Малика потёрла ладонью грудь, пытаясь отогреть застывшую душу. Это не Бурнус. Не он. Бурнус был чистокровным ветоном. У чистокровных ветонов чёрные волосы, а у стража тёмно-каштановые.
— Твои родители живут в резервации?
— Нет. Мать умерла, отец женился на переселенке из Маншера. Он боялся, что меня «закроют» и записал добровольцем в армию Тезара. Я служил с Криксом.
— Ты очень похож на одного человека.
Драго скупо улыбнулся:
— Ветоны все чуть-чуть похожи друг на друга. — Выдержав паузу, сказал: — Говорят, вы всю жизнь провели в замке.
— Это так.
— Я не видел там ни одного ветона. Как вы догадались?
Малика пожала плечами:
— Догадалась.
— А вы правда моруна?
— Правда.
— Но вы обычная женщина.
— Ты ожидал увидеть у меня копыта или хвост?
— Простите. В детстве наслушался сказок.
— Это хорошо, Драго. Ты знаешь, с кем имеешь дело.
Глядя в зеркало, страж кивнул.
— И я знаю, — произнесла Малика и чуть тише добавила: — С кем имею дело.
Драго уставился на дорогу.
Поздно вечером автомобиль покатил по окраине столицы. Ярко горели фонари, которые слегка притухали после полуночи. По улицам двигался поток машин, по тротуарам прогуливались шумные компании и влюблённые парочки. А Малика неотрывно смотрела на Вельму. Прильнув носом к окну, пассия Адэра разглядывала светящиеся витрины магазинов и вывески кафе и ресторанов.
— Куда ехать? — спросил страж.
— Вельма, где живёт твоя тётка? — поинтересовалась Малика.
— В большом доме, но я не могу заявиться к ней в таком виде.
— Сейчас прямо, Драго. Я скажу, где свернуть.
Через полчаса страж затормозил перед трёхэтажным зданием со спиралевидными колоннами и массивной лепниной под крышей. По бокам лестницы и вдоль фасада стояли чёрные ажурные шандалы с сочно-зелёными лампами в форме свечей. В их свете стены гостиницы переливались изумрудным шёлком. Окна были тёмными, кроме узкого окошка возле двери.
— Не знаю, как внутри, но снаружи просто превосходно, — отозвался Безбур.
— Спасибо, маркиз, — улыбнулась Малика. — Гостиница пока что не работает, все комнаты свободны. Останетесь?
— Нет, Малика. Надеюсь, меня ещё ждут. Я заеду за вами завтра вечером.
Драго вытащил из багажника поклажу, избегая смотреть на Малику, и быстро сел за руль, будто боялся, что маркиз передумает брать его с собой.
Проводив взглядом машину, Малика взяла чемодан и схватилась за ручку сундука:
— Вельма, понесли.
Пассия Адэра с неподдельным страхом смотрела на двух чёрных собак, лежащих возле двери.
— Вельма! Бери сундук! — прикрикнула Малика.
— Не укусят?
— Они мраморные.
— А как настоящие.
— Идём, Вельма!
— Я забыла деньги в замке. Я не смогу заплатить за ночлег.
— Это моя гостиница.
Вельма вытащила глаза:
— Правда?
— Правда, Вельма. Пошли!
Они не успели подняться по ступеням, как из здания выскочил Таали:
— Недавно вспоминал вас, Малика, и вы тут как тут! — Втащил в вестибюль сундук, бережно опустил на сверкающий паркет. — И как я выглянул в окно? А лёг бы спать, не услышал…
— Это всё-всё твое? — спросила Вельма, озираясь.
— Да, Вельма, моё, — ответила Малика.
— На днях должны привезти ковры и занавеси… — начал Таали.
— Даже не верится, — произнесла Вельма и, раскинув руки, закружилась. Повязка, стягивающая волосы, соскользнула, белокурые локоны упали водопадом на плечи и спину. — Какая красота!
С улыбкой глядя на девушку, Таали почесал ребро ладони:
— Мебель завезли, но не успели расставить.
— Завтра поговорим, Таали. Иди домой. — Малика подхватила чемодан и направилась под центральную лестницу.
— Так я ж сундук дотащу, — прозвучал голос Таали. — Негоже девицам такую тяжесть таскать. И паркет поцарапаете.
Кутаясь в плед, Малика вслушивалась в невыносимую тишину. За стеной спала беспробудным сном причина её нестерпимых мук. Порочная страсть Адэра к Вельме изводила Малику сильнее, чем его безразличие, а порой презрение к ней, к своему старшему советнику. Каждую ночь она ждала, когда лопнет первая сердечная струна. Первая… Сколько их — Малика не знала. Тайна морун обнажается и умирает с последней струной. Пока Вельма будет гостить у тётки, можно спать спокойно, только уснуть не получается.
Вдруг стало холодно. Казалось, что голова изнутри покрывается инеем. Малика прижала руки к вискам и выгнулась от прострела в груди, словно в неё вонзили раскалённый прут. Раскрыв рот, учащённо задышала, пытаясь остудить пылающие лёгкие.