- Да в чем же дело? Может, кто-то что-то сказал или сделал... - Он протянул руку, но она не ответила на его жест.
- Монтроз, этого не смягчишь никакими предисловиями. Я беременна.
Ему в голову приходили самые дикие мысли, но только не эта. Его первой реакцией была неуемная радость, и это так удивило его, что он надолго лишился дара речи.
- Извини, - прошептала она. - Я этого не хотела.
Монтроз, во власти противоречивых эмоций, продолжал таращить на нее глаза - но, увидев ее влажные веки и сжатые губы, заключил ее в объятия.
- Седри, Седри, - шептал он в седые, с чистым запахом волосы. - Не надо горевать. Я удивлен, конечно, - но счастлив. - Он думал, что эта часть его души закрыта навсегда, похоронена вместе с его женой и детьми на Тимбервелле. Сможет ли он снова выдержать эту боль? Он уже позабыл, сколько в ней радости.
Но тут до него дошли последние слова Седри, и он заглянул ей в лицо.
- Не хотела?
- Нет. Я не просила отменить контрацепцию. Должно быть, это сделали на Пожирателе Солнц - добавили что-то в еду или питье. - Голос ее был все так же ровен.
- Должарианцы. - Монтроз выругался. - Но зачем?
- Я думала об этом много ночей, с тех пор как заподозрила неладное. Я сделала тест, - добавила она торопливо, - и все подтвердилось. Контрацепцию отменили без моего ведома и согласия.
- Бессмыслица какая-то. Зачем им была нужна твоя беременность?
- Не моя, - шепнула она.
Он подумал, как сложно было бы добавлять химикаты в пищу одной Седри, и понял очевидное: все рифтеры ели одно и то же, но действовало это только на женщин.
Марим, конечно, уже не спросишь. Была ли она беременна в момент смерти? Если да, то...
Его сердце стукнуло, как молот по наковальне,
- Вийя, - сказал он.
- Нет, - с видимым облегчением заявил сыну Себастьян Омилов. - На приемы я больше не хожу - ни на этот, ни на все прочие.
Фиэрин сжала руку Осри, и он почувствовал благодарность за поддержку.
- Больше всего меня сейчас радует мысль, - продолжал отец, - что после коронации, передав дела Лисантеру - он возглавит вместо меня то, что еще называется проектом "Юпитер", - я смогу отправиться домой.
- На Шарванн? - растерянно спросил Осри. Отец, помрачнев, качнул головой:
- Низины скорее всего разрушены, слуги перебиты. Я вернусь на Чернякова, в дом моей матери. Когда ты увидишь его, то поймешь, что для ушедшего на покой человека лучшего места не найти. - Он улыбнулся им обоим. - Однако у вас время на исходе - ступайте выполнять свои светские обязанности.
Осри протянул отцу руки и удивился, когда тот привлек его к себе и обнял. Потом Себастьян поцеловал в щеку Фиэрин и вышел.
Осри посмотрел ему вслед, охваченный трудноопределимыми эмоциями.
Фиэрин легонько пожала ему руку.
- Держу пари - больше всего его утешает мысль, что его здесь не будет, когда появится твоя мать. - Рот ее вдруг сложился в сварливую гримасу, как у Ризьены, и голос поднялся до знакомых ноющих интонаций. - Я просто не понимаю, почему ты не можешь обеспечить мне лучшего места на коронации. Панарх просто не заметит меня, если...
Осри удивленно рассмеялся. Он не подозревал в Фиэрин имитаторского таланта - тот раскрылся недавно, как и другие стороны ее характера, который Ториган, а затем Шривашти так долго и жестоко подавляли.
Фиэрин, перестав дурачиться, погрустнела.
- Мне очень хотелось бы пойти с тобой и познакомиться с Бабулей Чанг, но на приеме у Вакиано я не могу не побывать.
- Они просто пытаются чем-то возместить тебе долгие годы пренебрежения.
- Совершенно верно, - засмеялась она. - Потому-то мне и нужно там быть. - Она иронически выгнула брови. - Их не было на Аресе, когда я в них нуждалась, - им многое придется наверстывать!
- Я представлю тебя Бабуле позже, - пообещал Осри, и они с неохотой расстались.
Пробираясь через лабиринт Большого Дворца туда, где устраивался прием, Осри думал о том, как изменилась его жизнь. Панарх особо пригласил его - в числе немногих других. Похоже, это будет самое эксклюзивное собрание из всех, что устраиваются сегодня вечером. И почти все другие приглашенные это рифтеры.
Он усмехнулся. Не так давно одна эта мысль вызвала бы у него приступ бессильной ярости. Теперь он радовался новой встрече с командой "Телварны". Что-то их ждет в будущем? Попытаются они поладить с Панархией или вернутся к рифтерской вольнице? Но ни Панархия, ни рифтсрство никогда уже не будут такими, как прежде.
Войдя в зал, он оглядел собравшихся, многие из которых были одеты в яркие цвета. Он сразу узнал Локри, собравшего вокруг себя кружок красивых молодых Дулу. Жаим беседовал с адмиралом Нг, а леди Ваннис грациозно переходила от одной группы к другой. Монтроз держался на другой стороне зала. Осри заметил Люкана Мипа и еще двух-трех капитанов-союзников. Рифтеры не соблюдали пространственной иерархии дулуского общества, но у Дулу хватало искусства не позволять приему развалиться - хотя некоторые, как заметил Осри, и поглядывали на Брендона в поисках указаний.
Право же, это удивительно. Перед войной рифтеры не знали бы, куда себя девать в такой ситуации, - теперь неловкость испытывали Дулу.
Осри подошел к пузырю невесомости Бабули Чанг, чтобы выразить свое почтение, но остановился, увидев, что она говорит в Вийей. Дулу вокруг них тоже соблюдали дистанцию.
- Ты очень выросла, дочка, - сказала древняя нуллерша, блестя темными глазами. Просунув руку сквозь стенку пузыря, она сунула в руку Вийе маленького яшмового льва. Осри узнал в нем один из экспонатов, которые рифтеры вынесли из Аванзала Слоновой Кости, - целую вечность назад, как казалось теперь. На глазах у Осри драгоценная вещица - в то время он счел бы это невозможным - вернулась домой. - Это было подарено мне по доброй воле, а теперь я по доброй воле возвращаю это назад. Вернуть его на законное место среди других древностей надлежит тебе, ибо в тебе мы видим символ, который никогда не думали увидеть: возможность совместить хаос Рифта с порядком Панархии. Быть может, для обеих сторон возможна новая, лучшая жизнь, где они будут обмениваться своей силой и мудростью.
Вийя поклонилась старой нуллерше, и Осри понял, что яшмовый лев не просто вернулся на место, но обрел новое значение.