Словно поняв, что разговор идет о нем, питомец Фаталии повернул в сторону Охотника изогнутый хвост, целясь ему прямо в голову. У сварта перед глазами вся жизнь пронеслась, все его мучительные смерти и не менее мучительные воскрешения, пока он не услышал снова тихий голос верховного советника.
— Скорпикор изучает хвостом окружающий мир. Пробует на вкус, можно сказать. Убивать он вас не будет — вы друг его хозяйки. Даже можно сказать — почти родственник.
— О, ужас, — простонал сварт, когда черный пластинчатый хвост приземлился ему на макушку, — скажите ему, чтобы убрал клешню от моей головы.
— Вот сами ему и скажите, господин Охотник, — снова еда заметно улыбнулся придворный вельможа, — он понимает не только все современные языки и наречия, но и в совершенстве владеет рунами Древних.
— Сейчас мы это проверим, — ухмыльнулся сварт и потер руки, после чего написал пальцем в воздухе рунами Древних слово «Дурак».
Скорпикор ткнул пластинчатым хвостом в воздух, где минуту назад висел невидимый знак, и вдруг достал острое, как нож, жало, которое все это время прятал в панцире, и вывел лезвием в воздухе ответ:
— Смерть.
Флюэр озадаченно почесал голову, сбив на бок фиолетовую шапочку, а Фаталия заботливо погладила питомца по хвосту, словно хотела его успокоить, хоть дикий ужас чувствовал сварт.
— Видимо, я ему не нравлюсь, — подытожил Охнэр, наконец, совладав с собой, и продолжил идти вперед на трясущихся ногах.
— Дело в чем-то другом, господин Охотник, — задумчиво произнес верховный советник, потирая подбородок, — если бы вы не нравились ему, то превратились бы уже в кровавое месиво. К тому же панцирь скорпикоров краснеет перед атакой, а сейчас он черный, как ночь. Возможно, он предупреждает вас о чем-то. Кстати, где ваша питомица — самка Белой королевы?
— Вы про Жрыху? — вдруг ухмыльнулся сварт и с тоской посмотрел в сторону темной дубовой чащи, которую прорезала узкая заросшая тропинка, ведущая к Охотничьему домику. — В лесу. Жрет. Охотится. И так по кругу.
— Как бы охотник не стал жертвой, — вздохнул Флюэр и с тоской посмотрел на стремительно темнеющее ночное небо, на котором вспыхивали первые звезды. — Пора разбивать лагерь. Фаталия, будь добра, собери хворост вместе с… Кстати, как ты назвала скорпикора?
— Хнэр! — гордо выпалила и показала язык личному стражнику, который застыл от удивления на месте, как каменный столб.
— Тьма Земная! — выругался Охотник.
Это все, что он успел сказать, перед тем, как упасть замертво, ведь в голову ему вонзилась стрела, и не обычная, а с серебреным наконечником, на котором были вырезаны руны против нечисти, то есть свартов.
***
Стрела в голове неприятно жгла череп, но больше ничем Охнэру не досаждала.
Он был «опять» мертв и его покинула личная сила, ведь серебряный наконечник пробил дыру в его магическом теле. Все, что ему оставалось делать — так это лежать на траве и наблюдать за тем, как верховный советник неумело защищает принцессу от трех бандитов.
Но что может сделать сид, да к тому же лишенный магии? Фаталия, хоть и яростно бросалась на врага, тоже была сидши, и вреда противнику от ее атак было меньше, чем для воды — от дырявого решета.
«Ничего, в Храме Войны ее натренируют так, что Морхана в гробу повернется, — мысленно успокаивал себя сварт, а затем внутренне усмехнулся. — Вот же болван. Она же и есть Королева Проклятых».
— Мы безоружны и сдаемся, — примирительно сказал Флюэр, когда его, изрядно поколоченного, скрутили двое молодчиков, одетых в потрепанную форму пограничников. — Возьмите деньги и уходите. Мы не будем вас преследовать и забудем ваши лица.
— Слышь, хилый, нам не золото надо, а девка. За нее один лорд отвалит пол королевства. Небось, тоже слыхал о таком? — развязным тоном спросила девушка в дырявом синем плаще, которая держалась немного поодаль, когда ее сообщники колотили верховного советника. — Потому ее сам туда ведешь?
— Отвалите, уроды! — выпалила Фаталия и тут же получила звонкую пощечину.
Из глаз у нее потекли слезы, но она не расплакалась, а сильней разозлилась, стиснула зубы и кулаки, готовясь драться не на жизнь, а на смерть, но в бой вступить так и не успела.
Скорпикор, красный, словно ночное полымя, ударил стальным жалом одного бандита, располосовав его на две части, и жадно впился в кровавые останки хвостом, после чего моментально увеличился в два раза, словно дрожжевой хлеб в печке.
Участь второго была ужасной — скорпикор ударил его в живот хвостом и выпустил драконью порцию яда, после чего бедолага на глазах превратился в шипящую кислотой лужу.