– Хорошо. Тогда сделаем так. Мы, четверо, уходим немедленно. К себе. Там и будем вас ждать, у сухого распадка, знаешь? Его и наши, и ваши стороной обходят. Так вот: мы уйдем, а молодой, – он кивнул на верх оврага, – твоим гостем останется. Тут и дождетесь… этого. Ну а потом…
Седовласый зашептал что-то собеседнику в самое ухо. Молодой охотник скалил зубы и часто-часто кивал от возбуждения:
– Хорошо! Это хорошо! Только… говорят, ему Могучие Духи какое-то оружие дали.
– Дали так дали, – усмехнулся Седовласый. – Тот, кому мы служим, сильнее всех этих «Могучих». Он – истинный Властитель. Хозяин Мира! – И еще одно. Я сам вырежу его сердце. Сам! – НЕТ! – грозно прозвучал голос Седовласого. – Мы должны привести его живым. К тому, кого вы зовете Черным Колдуном.
И, глядя на обескураженное лицо молодого сына Пегой Кобылы, примирительно добавил:
– Не беспокойся. То, что его ожидает, будет для него гораздо хуже. А тебя Хозяин без награды не оставит.
3
Она не вошла, не вбежала даже, – ворвалась в пещеру и, задыхаясь, осела у входа, прижимая к груди руки, не в силах вымолвить ни слова. Было сразу понятно: она бежала. Долго бежала, невзирая на полноту и одышку.
– Айрита! – Зетт первым бросился к женщине. – Что случилось?
Вот уже два дня прошло, как Айрита с мужем и сыном отправились в горы, в мужнин Род. «И то – загостились у вас, – невесело усмехнулась она, прощаясь. – Теперь уж, видно, до осени…»
Зетт догадывался, почему с такой горечью бросила она прощальный взгляд на тропу, по которой ушел от них тот, чье мужское имя – Аймик. Северный Посланец, ставший теперь Вестником Могучих. И почему она «так загостилась». Каким-то… не таким было их расставание с Вестником. Неправильным. Обидным даже. Конечно, прожив столько лет с бессмертной женой, общаясь с Могучими, он изменился. Но все же и Вестнику негоже отвергать помощь тех, кто его спас, с кем он сражался бок о бок против общего врага… Айрита это чувствовала не меньше других… а может быть, и больше. Уж не в тайной ли надежде на возвращение Северянина так долго оставалась она у своей родни? Ее муж, отважный Ламон, военный вождь сыновей Медведя, наконец не выдержал, сам пришел за женой и сыном. «Теперь уж, видно, до осени…» Так оно и должно было быть. И меньше всего ожидал Зетт увидеть Айриту вновь так скоро… да еще в таком виде. Поэтому первая мысль была: «Убили! И сына, и мужа».
– Айрита! Да принесите же кто-нибудь воды! – бросил он в сердцах оцепеневшим женщинам. – Ламон и Энгор, да? Им нужна помощь?
Она, все еще не в силах говорить, резко помотала головой и махнула рукой в сторону тропы, откуда уже доносились торопливые, не скрывающиеся шаги. Зетт посмотрел туда – и от сердца отлегло: к пещере быстро поднимались Ламон и Энгор, живые и невредимые. Быстро, но все же не так споро, как это удалось Айрите.
Но тогда… Великие Духи, что же все-таки произошло?
К счастью, появление мужа и сына вернули Айрите дар речи:
– Зетт! Сыновья Мамонта! Нужно спешить… Спасите Вестника!
Их уже обступили и мужчины и женщины. Послышался недоуменный ропот. Зетт поднял руку, призывая сородичей к молчанию:
– Айрита, ты же знаешь: помощь была предложена. И отвергнута. А слово мужчины – одно. Сейчас непрошеная помощь только оскорбит и унизит…
Ее глаза казались совсем прозрачными, а лицо словно почернело:
– О помощи просит Инельга! И нужно очень спешить. Если уже не поздно.
В прошлую ночь Та-Кто-Не-Может-Умереть вновь пришла к Айрите. Не наяву. В видении.
Они втроем остановились на ночлег в уютном, хорошо знакомом гроте, где издавна ночуют охотники и гонцы и где всегда имеется запас хвороста, приносимого и сыновьями Мамонта, и сыновьями Медведя. Сын завернулся в одеяло и сразу же уснул, муж у костерка занимался своим копьем, а ей, несмотря на усталость, не спалось, хотя во время ужина веки слипались и казалось: стоит только прилечь, и все! Сон…
Беспокоил муж. Айрита понимала: он недоволен своей женой. Потому-то, должно быть, и возится так долго с наконечником, не ложится. И, глядя на его напряженную спину, она в самом деле чувствовала себя виноватой. И в том, что у них – один-единственный сын. И в том, что она и сын в самом деле загостились у родни. Так, что мужу пришлось идти за ними… Ничего, она все исправит, она постарается. Вот вернутся домой, в общину Тхареда, она принесет жертвы духам, она вымолит второго ребенка, – и все будет хорошо. А теперь – спать, спать…
Только сон никак не приходил. Айрита вдруг стала чувствовать какое-то иное беспокойство. Непонятное. Словно ее кто-то зовет и никак не может дозваться.
Взгляд остановился на пляшущих язычках маленького пламени и уже не мог оторваться. Огонь о чем-то говорил, настойчиво звал… Аймик… тогда… шагнул сквозь пламя навстречу Инельге и исчез…
В глазах замерцали красные и черные точки, поплыли лазурные пятна…
…Инельга стояла рядом, и во взгляде ее была тревога, почти ужас.
«Торопись! Торопись! – говорила она не разжимая губ. – Если тебе дорог твой Род, если тебе дорог твой сын – спеши. Вестник в беде. Мое колдовство бессильно. Только мужские руки, руки друзей и воинов могут его спасти. Поднимай же сыновей Мамонта!»
Ее голос угасал, фигура дрогнула и заколебалась, как отражение на воде… И уже приходя в себя, уже вновь видя только костерок и спину мужа, занятого своим делом, Айрита услышала последнее: «Торопись!..»
Ламон опустился на каменный пол пещеры подле жены и ласково обнял ее за плечи:
– Мы с сыном – ходоки что надо, даром, что он еще слишком молод, – а тут никак не могли за ней угнаться… Ну, вождь сыновей Мамонта, что скажешь?
– Я сам поведу лучших воинов. Самых храбрых и самых быстроногих, – твердо ответил Зетт, глядя прямо в глаза военному вождю сыновей Медведя, своему ровеснику. Аамон кивнул:
– Добро. Я тоже с вами. Ты вождь, и я вождь, а дело касается обоих Родов. Жаль только, моих воинов уже не призвать на подмогу. Он посмотрел на жену:
– Айрита, когда мы уйдем, ты уведешь Энгора в наш Род и расскажешь все. Пусть отец назначит нового военного вождя, пока я не вернусь.
Айрита медленно покачала головой
– Я все расскажу. Но Энгора возьми с собой. Он должен быть там.
Зетт опешил. Мальчишку, не прошедшего Посвящение, брать на мужское дело? На ТАКОЕ дело? Но Ламон, подумав, кивнул в знак согласия:
– Хорошо.
И, обратившись к Зетту и другим сыновьям Мамонта пояснил:
– Тот, кто еще не прошел Посвящение, не Роду принадлежит – только матери. Говорившая с Бессмертной знает, что делает. Быть может, Могучие пошлют нам удачу – ради ее великой жертвы.
Дад был доволен: все идет как надо, как он и предвидел. Тропа Северянина по-прежнему скрыта от Ока Тьмы, но ее не скрыть от людских глаз. Седовласый все правильно рассчитал, и скоро дорогой зятек ляжет на жертвенный камень. Рядом со своей женушкой… Хозяева останутся довольны, и он, Дад, получит награду. А его внук… О, ему предстоит такое, о чем старый колдун не смеет даже мечтать…
Обратив Око Тьмы далеко на запад, туда, где обитают дети Мамонта, Дад понял: догадались. Бессмертная навела, не иначе, вот и выслали подмогу… Прикинув расстояние, только усмехнулся. Не успеют.
4
Вестник спешил. Долгожданные горы – он по-прежнему звал их про себя Стеной Мира, хотя и знал теперь, что человеческий Мир, Средний Мир, продолжается по обе стороны от них, – уже показались впереди, пока почти не отличимые от облаков. Скоро, совсем скоро… Но красная и желтая листва уже покрывает траву, на земле ее не меньше, чем на ветвях. Осеннее Противостояние совсем близко. Правда, по прикидке Аймика Небесная Охотница покинет Черные Поля не сразу, но все равно нужно торопиться. Если он доберется туда раньше… ничто не помешает пустить стрелу в сердце Дада еще до того, как настанет срок этому проклятому Посвящению. В этом случае удастся не только спасти сына, но и избавить его от излишнего ужаса.