— Не стану соглашаться с тобой, господин, потому как плохо знаю нашего короля. К сожалению, он не слишком высокого мнения о моем роде и о моей чести.
— Ты имеешь в виду славную победу над оскорбившими тебя жителями Гримта?
— Да, именно. Его величество не захотел дать позволение, и мне пришлось брать дело в свои руки, дабы восстановить попранную честь рода.
— Понимаю, честь — это самое главное, — кивнул Хис-Тир. — Но хочу обратить твое внимание…
Он прервался, взглянув на турнирный луг, с которого уносили последних бойцов, поверженных мастером меча. Олтирн проследил взглядом за собеседником и невольно поежился. Многие из них просто не могли встать, другие хромали или шли, поддерживаемые товарищами.
Сам же виновник этого побоища шел легко и уверенно. Поравнявшись с трибуной, он издевательски отсалютовал герцогу, указав на того своим тренировочным мечом, после чего продолжил движение, положив оружие на плечо, и насвистывая какую-то мелодию.
Олтирн сжал подлокотники кресла, чтобы не выдать бешенства, и жестом подозвал слугу.
— Передай приглашение мастеру меча. Я хочу, чтобы он отужинал со мной.
После этого он повернулся к северянину.
— Прошу прощения, господин, на чем мы остановились?
— На чести, — улыбнулся тот. — Я счастлив, что в южных королевствах еще есть люди, знающие, что это такое.
— Я… — открыл он рот, но тут в разговор вмешалась Малика.
Она бесцеремонно схватила брата за руку и потащила того из кресла.
— Пойдем, поговорить надо!
При этом было в ее взгляде что-то такое, что отшибало любое желание спорить.
— Прошу меня простить, — Олтирн с вымученной улыбкой поднялся и последовал за сестрой, провожаемый недоуменным взглядом северянина.
— С ума сошла? — прошипел он, когда они оказались за трибунами, там, где не было ни одного человека.
— Это ты рехнулся! — в тон ему ответила сестра. — Звать этого к себе на ужин? Ты что задумал!
— Хочу немного поиграть!
— Не смей!
Олтирн скрестил руки на груди.
— Прости, что?
— Я сказала, — четко выговаривая каждое слово, произнесла воительница, — чтобы ты не вел себя, как осел!
— Сестра, — в голосе брата зазвенела сталь. — Я в последний раз предупреждаю тебя: следи за языком. Ты — гость в моем замке, пускай тебя и отправил отец. Не думай, что я стану сносить оскорбления до бесконечности. Я знаю, что делаю.
— Да неужели? Поэтому тащишь врага на ужин?
— Я хочу поговорить с ним. Возможно, еще не поздно переманить этого воина на нашу сторону, ты же видела, на что он способен без Дара. А если отец обучит его?
Малика не поверила ни единому слову этого напыщенного гузна.
«Перетянуть на нашу сторону, как же. Просто дурь в жопе заиграла. Мудень!»
— Нужно устроить засаду. Когда он придет, схватим и прирежем этого говнюка!
— Нет. Ты не сделаешь этого — отрезал герцог, поворачиваясь спиной и давая понять, что разговор окончен. — Вернемся на свои места — негоже заставлять высокородного гостя, который, к тому же, заинтересовался тобой, ждать.
Малика закашлялась.
— Чего?
Северянин ждал их, как ни в чем не бывало. Он с большим интересом наблюдал за боями следующей группы участников турнира, и, как будто, совершенно не заметил напряженности, возникшей между братом и его сводной сестрой.
— Прошу меня простить, господин Хис-Тир, — герцог откашлялся. — Неотложный вопрос.
— Все хорошо, — ободрил его собеседник. — Дела не могут ждать. — Кстати о делах, позволишь задать один вопрос личного плана?
— Позволю, но не обещаю ответа.
— Скажи, я никогда и ничего не слышал о твоей супруге, господин.
— Это потому, что ее нет, — просто ответил Олтирн. — Как, впрочем, и у тебя, господин.
Северянин ухмыльнулся, бросив короткий, но очень красноречивый взгляд на притихшую Малику.
— Я просто не нашел еще ту единственную.
— Как и я.
Посол замялся.
— У его величества подрастает дочь. Настоящая красавица, которая может стать превосходной партией благородному герцогу.
И тут Малика, сама не понимая, зачем она это делает, заговорила.
— Да просто король — безмозглый старик, — фыркнула она. — Извини уж, господин, если обижаю, я не учена мудреным словесам, но так оно и есть. Он не имеет права сидеть на троне.
Хис-Тир удивленно выгнул брови — этот жест получался у него просто превосходно — и чуть улыбнулся.
— О прелестнейшая из дев, твои слова несправедливы к доблестному Ивилэрну Второму, чьи деяния на полях Войны Семерых известны далеко за пределами Семи Королевств.