Все, что можно было сделать, сделали, оставалось лишь идти вперед, да готовить себя на привалах, чем Антэрн и занимался. К несчастью, Хис-Тир решил, что раз его друг за несколько недель научился использовать один тип магии, то он обязательно освоит и остальные.
— Ты же избранный, как ты не понимаешь этого, — любил по вечерам разглагольствовать северянин после того, как совершенно измотанный мастер меча, бросал бесплотные попытки открыть в себе еще какой-нибудь дар, и отправлялся к костру, чтобы выпить немного воды.
Антэрн зажмурился и постарался отвлечься от бесконечных подбадриваний Хиса. Тот, конечно, пытался как лучше, но напряжение последних дней, а также предвкушение грядущей схватки, изматывали, и Антэрн терял контроль над собой.
«Да заткнись ты уже!» — злобно подумал мастер меча, зыркнув на Северного Лиса.
И тут произошло странное — тот побледнел, осекся, отступил на пару шагов и сел на траву. Из его горла вырвался сдавленный хрип. И сам Антэрн ощутил непонятное чувство, точно между ним и лучником соткалась невидимая нить.
Он сразу понял, что произошло, и резким движением меча как бы обрубил ее. В следующую секунду все кончилось.
Хис-Тир смотрел на него во все глаза и трясся.
— Ты как? — Антэрн подскочил к нему.
— Это…это было восхитительно! — расхохотался лучник. — Невероятно, легенды не врали!!!
У Антэрна возникло ощущение, что его друг повредился рассудком и бредит.
— Хис?
Тот широко ухмыльнулся.
— Не пытайся увиливать, ты же все понял.
Антэрн кивнул.
— Я наслал на тебя иллюзию.
Лицо северянина походило на морду ну просто очень довольной лисицы, которая забралась в курятник, доверху заполненный сочными и жирными птицами.
— Знаешь, что это значит?
— Просвети меня.
— То, что я был прав, ты — избранный!
Обычно непроницаемое выражение лица Антэрна едва не слетело с него. Глаз мастера меча дернулся, а губы скривились.
— Я ведь и ударить могу, — заметил он.
Хис-Тир расхохотался.
— Как скажешь, как скажешь, друг мой. Бей, если хочешь, вот только больше не насылай видения.
— А что тебе привиделось?
— Смерть.
— М?
— Дева с косой. Ты же знаешь наши верования?
Мастер меча кивнул. Он помнил, что в империи смерть предстает в образе прекрасной девушки, держащей косу, чьим лезвием можно разрезать все на свете. Несмотря на то, что Хис-Тир был падок на противоположный пол, вряд ли он захотел бы иметь дело с Той, кто ставит точку, как звали смерть северяне.
— Ладно, не буду. Осталось только понять, как у меня вообще это получилось.
Северянин довольно потер руки одна о другую.
— Да, мне тоже это хотелось бы выяснить, а еще лучше — узнать, на что же ты еще способен. Ничего, время у нас есть, разберемся.
— Быстрее, ты уверен?
— Насколько можно быть уверенным в таких вещах, — пожал плечами Хис-Тир. — Но если я все правильно понял, то разница с тем, что было в самом начале, почти полдня. Ты ведь пойми: Дар, пробудившись, не растет всю твою жизнь. Он развивается очень быстро. Несколько лет, а то и месяцев, и ты упираешься в собственные пределы. Об этом…
— Твердят все ну очень древние и заслуживающие доверия трактаты, — закончил за него Антэрн. — Я помню.
— Ничего смешного, — насупился Хис-Тир. — Именно так все и происходит.
Антэрн примирительно махнул рукой.
— Ты у нас эксперт в этом деле. Стало быть, маг клинка открывает все, что только можно, и после этого — конец? Все так просто?
— Нет, конечно! Тут как с фехтованием. Даже получив кольцо мастера, ты продолжаешь учиться и учиться. Открываешь новые трюки, учишься новым приемам. Но ты не сможешь махать мечом быстрее, потому как добрался до предела возможностей собственного тела. Вот и тут также. Понимаешь?
Антэрн кивнул, чуть помедлив — на самом деле он понял не все, но не хотел расстраивать друга.
— А раз понял, то давай готовиться.
И они готовились, проводя все свободное время в непрерывных тренировках. По вечерам к ним присоединялись Тишайя с Риисом и Эйришей, и Антэрн отрабатывал со всеми ними разнообразные фехтовальные приемы. Он не понимал, зачем молодые люди следуют за ним, и прямо предлагал акробатке и сыну наемника не лезть в пекло, пока их туда никто не тащит, но те были неумолимы — они собирались пойти за человеком, которого назвали своим учителем, до самого конца.