К ним подсели Эйриша и Риис. У первой откуда-то взялось шерстяное одеяло, у второго — кувшин молока.
«Кажется, пока мы тут нюни распускали, они успели сбегать на кухню», — мелькнуло в голове у Антэрна. — «Ну мы и молодцы».
— Учитель, — серьезным тоном произнес Риис.
Одного взгляда на юношу было достаточно, чтобы понять — тот хочет серьезно поговорить.
— Слушаю. — Антэрн укутался в одеяло — несмотря на жару, его ощутимо пробирало от холода, и принял у Эйриши кувшин.
— С кем ты дрался?
Антэрн задумался и отпил немного парного молока. Он бросил короткий взгляд на Тишайю. Та едва заметно кивнула, словно говоря: «рассказывай, чего уж».
— Со сводным братом.
Молодые люди вытаращились на него во все глаза.
— Как это?
— У нас с герцогом один отец, но вот относимся к нему мы по-разному. Он — служит, я — хочу убить.
Эйриша ахнула, Риис закатил глаза.
— Убить…отца? — переспросил он, бледнея.
«Да мальчик, отправить на тот свет человека, который дал мне жизнь», — безо всякой радости подумал Антэрн. — «Отрубить его поганую башку и сжечь тело. Только тогда я смогу обрести покой. Но тебе, человеку, воспитанному отцом и обожающему его больше жизни, такое понять, и, что самое главное — принять, будет непросто».
Но Риис удивил его:
— Что же твой отец совершил?
Этого вопроса Антэрн не ожидал.
«А стоит ли рассказывать? Мне оно надо?»
Недолго поразмыслив, он пришел к поразительному выводу — да, надо. Эти два странных ребенка, прибившиеся к нему и Тишайе один с месяц, а другой — всего две недели назад, неожиданно стали ему очень симпатичны.
«Может, последствия ранения? Травы, там, всякие, снадобья?» — Но, даже если и так, Антэрну вдруг захотелось поделиться еще с кем-нибудь кроме верной Тиши своей историей. — «Почему нет? Хуже от этого мне точно не станет».
— Ладно, так и быть, расскажу. Все началось на самом излете Войны Семерых.
Война Семерых… Такие простые два слова, но сколько же боли и страдания они таят внутри. Время, когда кровь залила все Семь Королевств, а пламя пожарищ иногда превращала день в ночь. Десять лет сражений всех против всех: королей, вассалов, озверевших крестьян. Спустя какое-то время стало сложно понять, что же происходит и кто с кем дерется. Короли заключали и разрывали альянсы, дворяне предавали своих сюзеренов, сводили личные счеты и пытались обогатиться за счет кого только можно. Ну а простой народ… Простой народ страдал. Изредка, доведенные до предела селяне брались за вилы и косы, и тогда благородные, забыв о своих распрях, дружно ставили быдло на место, сжигая, вешая и насилуя.
Для сотен тысяч человек этот кошмар, окончившийся четверть века назад стал символом рыцарской доблести, сотни трубадуров как в Семи Королевствах, так и за их пределами, воспевали славные подвиги доблестных баронов, графов и герцогов, а также, конечно, королей, старательно избегая скользких тем вроде: «а скольких мальчиков изнасиловал вон тот благородный рыцарь» или «правда ли, что сей справедливый герцог приказал сжечь целую деревню вместе с женщинами и детьми».
Да, вещи, творившиеся во время войны, оказались столь кошмарными, что даже видавшие виды люди воротили от них нос и старались лишний раз не будить лихо, вороша прошлое. Для всех же остальных кровавое бедствие превратилось в увлекательную сказку про подвиги, благородство и прочие столь же важные, сколь и иллюзорные во времена меча и огня материи.
Ближе ко второй половине войны особую силу набрал новый фактор — наемники. С каждым годом людей в воюющих армиях становилось все меньше — битвы, болезни и дезертирство косили сплоченные ряды. Приходилось что-то менять.
Самым простым оказался вариант: «дать вон тем парням денег, пускай дерутся за меня». Наемничьи роты, насчитывающие сотни, а иногда и тысячи человек, верно служили своим господам, пока у тех не кончались деньги, или кто-то более обеспеченный не предлагал большую сумму.
Во втором случае они столь же верно начинали служить новому господину. В первом же могли отправиться и в свободное плавание.
Одна из таких ватаг, ведомая безымянным капитаном, чьим единственным отличием была красивая татуировка, на самом излете войны взяла штурмом родовой замок баронов Найрских, расположенный на севере королевства Риллия. Солдат у барона, в принципе, хватало для обороны, но как-то не сложилось. Ворота были открыты, а гарнизон частично разбежался, а частично присоединился к удачливым псам войны. Хозяин замка — между прочим, один из лучших мечей своей страны, пал от рук наемника, а его жена, приглянувшаяся воину, стала трофеем, с которым тот заперся в спальне на всю ночь, так сказать, подменив мужа.