— Тебя… зовут Тьинь-чьес, — уточнила Айхо.
— Можно просто: Тинч. Или — Тинчи.
— Тьиньчи-дельфинёнок! — произнесла она звучно. — Мальчик, вышедший из моря!
Его слегка смутило это "мальчик", и он, отбирая руку, поспешил спросить по-чаттарски:
— Вы недавно в городе?
— Да… Мы из Ихиса, — вновь повела глазами Олеона. — Слышно по разговору, да?
— Немного. У нас говорят: чаттарцы — это шепелявые тагр-коссцы.
Айхо нахмурилась.
— А у нас говорят, что это тагркоссцы — шепелявые чаттарцы. Они даже название нашей столицы Ифис произносят как "Ихис".
— У нас в Коугчаре живет много чаттарцев, но так далеко от города никто не ходит. Вы поосторожнее. Здесь разный народ попадается.
И только теперь рассмотрел у нее на бедре длинный тонкий кинжал в деревянных ножнах. Он и раньше наблюдал, что чаттарские девушки таскают при себе ножи.
Что ж, девчонка есть девчонка. Пускай покрасуется…
— Я провожу вас до города, — вызвался он. — В случае чего… я… договорюсь.
С моря рванул вдруг ветер, веером растрепал по воздуху волосы Олеоны, поднял дыбом вихры на головах малышей… Песчаный вихрь закружил над ступенчатым Храмом Огня, а великая Хормакис, как показалось Тинчу, иронично и грустно скосила свои ракушечные глаза ему вслед…
Они шли к городу. Малышня, громко споря, мешая тагрские и чаттарские слова, затеяла игру в "чья ракушка крепче":
— Оах, какой ты хытрый! Какой ты хытрый! Тачи'!
— Айоо!
— Зря вы достали меня из воды, — сказал Тинч. — И сами зря не купаетесь. Не сегодня-завтра задует Хайяк, и тогда — прощай, море, до будущего лета…
Айхо понимающе вздохнула:
— Я бы искупалась, да малыши крик поднимут. Папочка с мамочкой нарассказывали, что в море живет Камакудаку, который утащит к себе под воду.
— Вы в Коугчар надолго?
— Не знаю. Здесь мне нравится. До этого мы жили на квартирах в Дангаре, фу!.. Потом отец сказал: "мало ли что, времена неспокойные", и купил нам домик здесь, в Коугчаре.
"В Каукчь-аре" — произнесла она, и Тинч почувствовал, как от этой непривычной мягкости что-то тепло сжимается у него внутри.
— Лапуль, конечно, говорит, что он отправил нас куда подальше, и что он нас бросил. Только я не верю. Он ведь добрый, и ему тоже нелегко. Иногда, как приедет, садится где-нибудь в саду и курит, курит. А иногда плачет. Лапуль…
— А кто этот, ваш "лапуль"? — спросил Тинч.
Айхо непонимающе повела глазами, потом взяла в толк и расхохоталась:
— Ты свою маму как называешь?
— Как, как… — смешался Тинч. — Мама…
И, сам не зная почему, принялся рассказывать то, что решался доверить не каждому.
— Она умерла, когда мне не было и года. Отец говорил: слишком много несчастий было в её жизни. От этого человек не живёт долго. Она была родом из Бэрланда. Родители за долги отдали её в работный дом, хозяин продал работорговцу. В Чат-Таре она оказалась в обители святого Икавуша. Отец полюбил её с первого взгляда и вместе с… с одним чаттарским офицером выкрал её из монастыря. Во время помолвки в окно влетел камень… Им пришлось бежать. Она, когда умирала, попросила, чтобы ее не сжигали, как делают у нас — боялась, что будет больно, а похоронили на чаттарском кладбище… А потом, когда мне исполнилось десять, отец женился вторично… Ну, эту я запомнил! Потом, однажды, прихожу из школы… я тогда ещё в школу ходил… — отец один. "Она, — говорит, — заговариваться стала. Почему, дескать, ты опять купил Тинчу новые ботинки, а мне который день новых туфель купить не можешь?.." Прижал меня к себе крепко-крепко и сказал: "Ничего. Будем держаться вместе, парень. Всё равно, никого лучше нашей мамы у нас не было и не будет".
— Когда это было? — спросила Айхо.
— Четыре года назад. За год до войны с Элт-Энно.
— Значит, тебе сейчас четырнадцать?
— Скоро пятнадцать… Ты на мой рост не смотри, у нас в роду все такие, некрупные. Однажды к нашим соседям полезли ввечеру какие-то, с палками. Отец вышел, хотел уладить миром. Один из тех — его палкой по плечу. Он разозлился, вырвал у него эту палку и так их отделал…
Тинч оборвал рассказ, неожиданно вспомнив и тот вечер, и орущую толпу с факелами и дубинками, и отца — окровавленного, растоптанного, тяжело встающего с пыльной мостовой…
— …ведь его когда-то учил сам капитан Гриос, — машинально довершил он.
— Кто? — переспросила Айхо.
— Капитан Гриос, чаттарец.
— Моего отца тоже зовут Гриос, — сказала она.
3
Два раза в году, весной и осенью, на побережье приходит Время Ветров. По временам то Хайяк, то Бальмгрим — стегнёт песком по окнам, раскачает, повалит, разбросает забытые на берегу снасти. Ночной шквал оставляет после себя развороченный берег, где в изменившей очертания полосе прибоя мелькают вперемешку лохмотья рыжих водорослей и белые корневища "каменных роз".