В кузове полуторки ехали Яков, Абзал, несколько солдат и сержант Усманов — инструктор с собакой.
У мостка на обочине дороги стали видны отпечатки лошадиных копыт. Яков постучал по кабине ладонью. Машина остановилась.
— Проверьте речку в обе стороны, нет ли следов по берегам, — сказал он инструктору.
Усманов и один из солдат спрыгнули на землю. Вслед за ними — повизгивавшая от нетерпения собака.
— Альма! След!..
Удерживая Альму на поводке, Усманов и солдат побежали вдоль реки в сторону от дороги.
Машина двинулась дальше.
Абзал, оставаясь в кузове у кабины, внимательно осматривался.
«Вот за кем нужен глаз да глаз, — невольно подумал Яков. — В пустыне прячутся Флегонт и Аббас-Кули. К ним идет Клычхан... Где-то в предгорьях Копет-Дага сброшены парашютисты. Всем этим группам надо или сходиться вместе или скоординировать свои действия. Какие? Ясно одно, что и Клычхану и Мордовцеву нужны разведка и связь, точная информация о расположении наших нарядов, а в скором времени понадобится и проводник. Кого, как не Абзала, «человека с той стороны», заложившего брата и таких калтаманов, как Ниязбеков, Яздан Шасов, попытаются они заполучить?.. Наверняка уже сейчас кого-нибудь к нему направили. Будут искать связь...»
— Товарищ капитан, — окликнул Кайманова Абзал. — Я думаю, надо подальше проверить берега. Может, воры погнали лошадей прямо по воде.
— От дороги к речке нет следов, — ответил Яков.
— Наверняка будут, — возразил Абзал. — Больше некуда их увести...
— Раньше ты не очень уверенно меня товарищем называл, — заметил Яков.
— Считал, что не имею права, — не сразу ответил Абзал.
— А сейчас?..
— А сейчас, когда война, в неуверенного стреляют с обеих сторон. Из заключения вернулся, сказал себе: с Клычханом больше не пойду. У него уж точно под пулями лягу...
— А теперь он сам сюда пришел. Так, что ли?.. А если так, будь уверен, кого-нибудь к тебе обязательно подошлет.
— Уже подсылал...
— Кого же? Вот это новость!
— Тангры-Берды приходил, сказал, жди, хозяин еще помнит, что ты на белом свете зажился, своих продавал...
— А почему не задержал Тангры-Берды? Почему нам не сказал?
— Как задержишь? У него — маузер, у меня — ничего. А сказать сразу сказал. Тебя тогда на Даугане не было, коменданту Ястребилову говорил...
Яков внимательно посмотрел на Абзала. По лицу пастуха нетрудно было понять, что ему известны отношения Якова с бывшим комендантом.
— К тебе наверняка еще придут, — сказал Яков. — Клычхановских бандитов вон сколько распугали...
— Знаю, что придут...
— Ну и что ты надумал?
— А ничего... На то ты и капитан, чтобы за нас, рядовых, думать... Вот, понимаешь, — безо всякого перехода продолжал он, — плохо у нас с сапожной мастерской. Как Ахмета на фронт забрали, сапоги починить некому. Пришлось самому косячки подбивать...
Абзал поднял ногу, затем другую, показывая подметки и каблуки недавно отремонтированных сапог.
— Да и гвоздей не хватило, — говорил он. — Видишь, на одном косячке четыре гвоздика, на другом — только три... Ты, что ли, притчу о семи гвоздиках рассказывал? Когда по ним нарушителя поймали...
— Загадки загадываешь, Абзал-ака? — пристально глядя на него, спросил Яков.
— На то ты и комендант, чтобы отгадывать. Только какие загадки, когда свои следы сам показываю.
— А гвоздики почему не до конца забил? — спросил Яков.
— Чтоб на камнях не оскальзываться. Чиркнешь по камню, тоже ведь след остается.
— Ладно, разберемся, что к чему, — сказал Яков.
«А не двойную ли игру затеял Абзал? — подумал он. — Тогда зачем этот разговор о косячках? Не зря же он подметки свои показывает?»
— Давай вспомним наш с тобой уговор, — сказал Яков вслух. — Надо будет, чтобы я или Галиев срочно тебя нашли, повесишь на дувале кошары какую-нибудь кошму...
— Память у меня хорошая, Ёшка. Этот разговор я на всю жизнь запомнил, — ответил Абзал.
Машина остановилась у широкой полосы сыпучки, пересекавшей дорогу. Песок был так изрыт, что разобраться, какие на нем следы, не представлялось возможным.
— Колхозное стадо гнали для фронта, — заметил Абзал. — Считай, половину овец из моей отары забрали. Вон сколько следов! И конских, и коровьих, и овечьих, даже ишачьих... Попробуй разберись!..
— Насчет лошадей разберемся, — сказал Кайманов. — Можно спросить на разъезде, не грузили ли их в вагоны для отправки на фронт.
— До разъезда кони могли своим ходом дойти, — проговорил Абзал.
— Тоже правильно, — согласился Яков.
Через каких-нибудь десять — пятнадцать минут они подъехали к железнодорожной станции, одной из тех, что возникли в голой степи во время войны.
На запасной ветке разгружался, видимо, прибывший прямо с фронта, изрешеченный пулями и осколками санитарный поезд.
Врачи, сестры, санитары в белых халатах несли раненых на носилках, помогали выбираться из вагонов ходячим, усаживали их на телеги, в крытые брезентом машины.
Яков почувствовал, как отлегло от сердца, когда увидел распоряжавшуюся возле одного из вагонов Светлану; он считал, что Светлана осталась с Ковтуном на заставе Аяк-Кала...
Кайманов издали помахал Светлане рукой, то же сделали Абзал и пограничники. Она увидела их, сдержанно ответила, снова обернулась к вагону, из которого выгружали раненых. За выгрузкой наблюдал и дежурный по станции.
Тут же, на разъезде, толпились жители ближайших аулов и поселков, между вагонами, высматривая своих, шныряли любопытные мальчишки, слышались возгласы, причитания.
Якову так захотелось спрыгнуть на землю, подойти к Светлане и поговорить с ней, что он готов был постучать по кабине, чтобы уехать от соблазна, но раздался насмешливый голос Абзала:
— Счастливый ты, Ёшка. Ехал по делу, а встретил докторшу...
— Скажешь, докторша здесь без дела? — трезвея, парировал Яков.
— Я так не говорил. Я не о ней, о тебе...
«А этот пастух вовсе не прост, — невольно подумал Яков. — Уж не провокация ли опять: поехал Кайманов ловить бандитов, а попал на свидание с милой... Еще одно дело пришьют...»
— Разворачивайся, — приказал он шоферу, — сейчас обратно поедем. — Яков спрыгнул на землю, узнал у дежурного, что никаких лошадей с разъезда не отправляли, подошел к Светлане, остановился, не зная, с чего начать разговор.
Светлана еще больше похудела и осунулась. Вскинув на него измученные глаза, негромко проговорила:
— Слава богу, жив! Я уж тут все передумала...
— С чего это мне не быть живым? — сразу обретя равновесие, спросил Кайманов.
— Разное болтают...
— А ты слушаешь? Врачу вроде бы негоже слухами пользоваться.
— Да ведь банды... Одну не выловили, другая, говорят, прорвалась.
— Видишь, как хорошо ты осведомлена, — спокойно заметил Яков. — Нам бы так...
— Ты все шутишь...
Кайманов не ответил. Он, не отрывая глаз, рассматривал бледное, утомленное лицо любимой. Якову так хотелось обнять ее, прижать к себе, что руки сами потянулись к Светлане, заставив ее, усмехнувшись, едва заметно отстраниться, покачать головой.
— Хотел спросить, — хриплым от волнения голосом сказал Яков. — Из наших дауганских никто не вернулся?
— Нет, Яша, никто... Сегодня будем принимать еще один санпоезд, может, там... Раненых много, очень много, едва справляемся...
Послышался гудок автомобиля. Водитель полуторки то ли случайно, то ли из зависти нажал сигнал.
Яков обернулся. Абзал коротко махнул ему рукой. Больше нельзя было оставаться возле вагонов.
— Береги себя, Света. Обо мне не беспокойся, — уже на ходу сказал Яков, не подозревая, что его совет окажется по иронии судьбы пророческим.
— Ты хоть изредка появляйся, — ответила Светлана. Она еще что-то сказала, но Яков не расслышал. Вскочив в кузов, скомандовал:
— Поехали обратно!.. — Обращаясь к Абзалу, добавил: — Никаких лошадей они не отправляли, принимали раненых. Еще эшелон ждут...