Вот «инженер» упал, обхватив руками окровавленную голову, но донесшийся треск выстрелов заставил его двигаться быстрее. Он почти достиг перевала, когда послышался цокот подков и в просветах пожухлой листвы на каменистой тропе показались Усманов с собакой и Кайманов верхом на лошади.
«Инженер» вскинул автомат. Грохнула очередь. С жалобным ржанием упала лошадь. Слетел с седла и остался лежать за валуном Кайманов.
Усманов с собакой рванулся вверх по склону.
«Инженер» подсоединил провода к клеммам подрывной машинки, раз и второй резко повернул рукоятку.
Яков, вырывая провода из шурфа, увидел «инженера» в тот момент, когда на него бросился сверху Усманов.
Рядом с Яковом остановились капитан инженерных войск, младший лейтенант и несколько солдат.
— Командир саперного батальона, — представился капитан. — Направлен вслед за вами полковником Артамоновым... Где заряд?
— В шурфе. — Яков указал на углубление в береге.
— Ловко упрятали, — сказал капитан. — Не оставили ли сюрпризов?..
— Товарищ капитан, смотрите! Наш колхозный чабан Абзал! — окликнул Якова один из солдат.
Яков, возбужденный схваткой, бросился к зарослям ежевики, где среди колючих кустов, откинувшись навзничь, лежал, видимо умирая от сквозного ранения в грудь, Абзал.
Санинструктор разрезал на нем окровавленную гимнастерку, пытаясь оказать помощь. Абзал остановил его слабым голосом:
— Не надо... Поздно...
Хватая воздух короткими вдохами, Абзал еле слышно попросил:
— Наклонись, Ёшка...
Яков увидел, что предсмертная синюшная бледность уже разлилась по лицу Абзала.
— Тот, кого ищешь, — прошептал Абзал. — Хотел...
Яков напряженно всматривался в лицо умирающего, но Абзал так и не сказал, что он хотел.
У ворот комендатуры нерешительно топталась пожилая женщина в чачване. Лицо ее было скрыто волосяной сеткой.
Часовой у ворот крикнул:
— Дежурный! Тут к доктору!
Светлана, только что закончившая перевязку обожженному водителю бензовоза, вышла во двор.
Увидев ее, женщина запричитала, то поднимая руки к небу, то прижимая их к груди.
— Что она говорит? — спросила Светлана.
— Дочка у нее помирает, — изменившись в лице, ответил дежурный. — Говорит, дочка была медсестрой на фронте, вернулась инвалидом. Рана у нее открылась, кровью исходит...
— Где ее дочка?
— В соседнем ауле Зах-Тепе.
Старуха, плача, пыталась целовать руки Светланы, срывала со своих кос золотые и серебряные монеты, протягивала их доктору.
— Ну что вы, что вы... — растерялась Светлана. — Балакеши! — крикнула она. — Помогите мне! Давайте санитарную сумку! Быстрее! Поехали!..
Балакеши бросил санитарную сумку в телегу, помог сесть Светлане, с места погнал лошадь рысью.
В ауле старуха пошла впереди телеги, жестами убеждая Светлану поторопиться. Они миновали улицу, где у черного репродуктора стояла толпа, слушая сводку Совинформбюро. Женщины и старики катили тележки, вели впряженных в двуколки ишаков. На тележках — кетмени, лопаты, ломы, носилки.
Светлана и женщина в парандже, а за ними и Балакеши с телегой свернули в переулок, затем в другой. Остановились у низенькой дверцы в дувале. Из-за дувала раздался душераздирающий женский крик.
Старуха, чуть не падая, бросилась к калитке. Светлана, опередив ее, вбежала во двор.
Балакеши сунулся было за Светланой, но старуха преградила ему дорогу:
— Мужчинам нельзя!
Возмущенный Балакеши передал ей сумку, остановился перед дувалом.
Светлана вошла в кибитку вслед за женщиной в парандже.
Откуда-то сбоку на нее набросился Хислят, накинул на рот платок. Два дюжих молодца схватили Светлану за руки.
— По-мо-ги-те-е! — сорвав платок, крикнула Светлана.
Остававшийся на улице Балакеши прислушался, покачал головой, что-то в приглушенном крике показалось ему подозрительным, и он насторожился.
Все было тихо. Балакеши забрался на телегу, попытался заглянуть через дувал. Но и это ему не удалось.
Снова спустился на землю, принялся осматриваться.
Калитка за его спиной открылась, кто-то в халате и чалме сгреб Балакеши в охапку, сгибом локтя зажал ему рот.
О том, что доктор ушла вслед за старухой в соседний аул, Якову сказал дежурный по комендатуре.
Кайманову не надо было объяснять и показывать, как она ехала, где остановилась.
Прискакав на взмыленном коне в Зах-Тепе, промчавшись по горбатым каменистым улицам, он еще издали увидел у одного из дувалов знакомую телегу.
Прихватив с собой первых попавшихся понятых, Яков высадил плечом калитку, ворвался в пустой двор.
Вслед за ним — понятые, несколько любопытных. Перебежал через двор, вошел в кибитку. В углу ворочался с боку на бок Балакеши. Во рту его торчал кляп.
Едва Яков развязал его, Балакеши завопил:
— Скорее! Светлану украли!
— Кто? Когда?
Яков увидел, что халат Балакеши разрезан ножом и из прорехи торчит какая-то сложенная вчетверо бумажка. Сверху написано: «Капитану Кайманову». Яков развернул ее, прочитал:
«Ёшка, твоя Светлана у меня. Она вернется к тебе, если пропустишь нас за кордон. Не пропустишь, отдам ее своим джигитам. Будешь атаковать, убьем... Клычхан».
— Где они могут быть?
— Ай, Ёшка, я, конечно, военной тайны не знаю, — ответил Балакеши, — только в горах все тропы перекрыты. Там сейчас и войска, и весь Дауган. Бандиты могут быть только под землей.
Яков обернулся к одному из понятых:
— Останавливай на улице любую машину! Балакеши, едем!..
В старой шахте под каменными сводами ходил из угла в угол хмурый Клычхан.
Аббас-Кули и Хислят в сопровождении старухи в парандже ввели связанную Светлану.
Клычхан остановился перед нею.
— Развяжите, — коротко приказал он. — Снимите чачван.
Светлана, едва сбросили с нее веревки и сняли паранджу, привела в порядок волосы и оправила на себе форму, стала растирать онемевшие от веревок запястья, оглядывая низкую полуобвалившуюся штольню.
Клычхан рассматривал ее несколько мгновений, затем спокойно сказал:
— Я не воюю против женщин, даже если они в военной форме. Задержать вас меня вынудили чрезвычайные обстоятельства...
— Я требую, чтобы меня немедленно освободили! — прервала его Светлана.
— В вашем положении трудно что-либо требовать, — заметил Клычхан. — В чем понадобится помощь, сделает вот она...
Светлана обернулась и увидела женщину в чачване, затащившую ее в западню.
— Вы должны знать мои условия, — продолжал Клычхан. — Ни Кайманов, ни ваши раненые никогда больше не увидят свою милую докторшу, если полковник Артамонов не пропустит меня и моих джигитов обратно за кордон... Проще это сделать Кайманову: полковник далеко, ему еще надо принимать решение, а Кайманов здесь, рядом... Советую вам быть благоразумной...
Вход в старую штольню темнел всего в каких-нибудь ста метрах. Бандиты каждую секунду могли открыть огонь.
Яков действовал как в полусне, словно что-то умерло в нем, стиснув сердце, так и не отпуская его. Он понимал, что может быть только один ответ на ультиматум Клычхана, и всем своим существом не соглашался с этим ответом. Слабая надежда на какую-то случайность, счастливое стечение обстоятельств еще поддерживала его, но слишком хорошо знал он беспощадный нрав главаря укрывшихся в штольне бандитов.
Полковник Артамонов взмахнул рукой. Цепь пограничников двинулась через поляну, из штольни ударила автоматная очередь. Ответом был винтовочный залп пограничников. Завязалась перестрелка.
Вдруг совсем с другой стороны раздался цокот копыт, донесся пронзительный женский крик:
— Я-а-а-ша-а-а!
Яков вскинул голову и увидел на горной тропе Клычхана со связанной Светланой поперек седла.