Насколько понял мастер Бренн по нагреванию и охлаждению камушка, держали пленного контрабандиста где-то внизу. Поэтому, едва видя лестницу, колдун и его спутники немедленно спускались на этаж ниже.
Еще все пятеро заметили, что цитадель была построена так, что одна лестница соединяла два, самое большее, три этажа. И не следовало быть мудрецом вроде самого аль-Хазира, чтобы догадаться: сделано это, дабы как можно более затруднить перемещение по твердыне Братства тех, кто к Братству этому не имел отношения. И вообще явился без спросу.
— Как бы они скалу еще не изрыли так же коридорами, — высказался на ходу Освальд, озвучивая на самом-то деле опасения самого мастера Бренна, — с них станется. И на самом дне держат этого Рувима.
Остальные промолчали. Правоту бывшего вора про себя признавая. Но в каком-то странном суеверии предпочли разговор не поддерживать, чтобы не дать этим предположениям сбыться.
— Еще там, небось, чудовище есть, — продолжал Освальд, сам воплощение невозмутимости, — не оборотни, а… дракон какой-нибудь, например. Или огромная тварь со щупальцами. Или демон.
Что ж. Было это суеверием или нет, но, по крайней мере, оборотней бывший вор своей болтовней накликал. Сразу два зверя обнаружились за очередным поворотом коридора. Опустившись на четвереньки, твари стремительно приближались.
За ними шествовали аж три арбалетчика. При виде незваных гостей, они сделали по выстрелу… к счастью, безуспешно. Один болт пролетел мимо успевшего проворно отскочить Освальда. Второй встретил выставленным лезвием секиры Сиградд. А что до третьего, то мастер Бренн только посохом крутнул. И поднявшийся незнамо откуда в коридоре ветер сбил арбалетный болт с пути. Врезавшись в стену, он с легким стуком упал на пол.
За это время оборотни успели подобраться к мастеру Бренну и его спутникам на расстояние около двух футов. Но и только-то. Бренн не знал, насколько уязвимы оборотни днем, но в темноте коридора, однако испытывать судьбу не собирался. На пару со своей ученицей колдун выступил вперед. И, не сговариваясь (только переглянувшись на долю мгновения) оба волшебника ударили по оборотням молниями, вышедшими из их ладоней.
Так же одновременно твари задергались, предсмертно визжа. Запахло паленой шерстью. И оба зверя рухнули на каменный пол. Дергаясь… и на глазах теряя звериное обличье. Оно словно таяло, открывая два человеческих тела. Изрядно поседевших — но еще крепких.
Хотя не все ли мертвому равно, как выглядеть.
— У-у-у! — воскликнул не без восхищения Освальд. — А вот иллюзия Де… то есть, я хотел сказать, почтенного мастера так не умеет!
Бренн в ответ на это шуточное сетование только плечами пожал. Не все, мол, можно воспроизвести с помощью волшбы. Даже величайшим в этом деле.
А вот арбалетчикам Братства Ночи было не до шуток. До того их впечатлила гибель оборотней. Их главного оружия — и так бездарно, так быстротечно!
Да что там впечатлила. Подкосила, скорее.
— Колдуны! — заорал один и кинулся прочь.
Мгновением позже к нему присоединились остальные. Через еще пару мгновений все трое скрылись за поворотом. И кто-то даже бросил на пол свой арбалет.
— Трусы! — выкрикнул им в след Освальд.
— Я, допустим, не трус, — внезапно одна из дверей в коридоре открылась, и оттуда вышел человек. Такой же седой, но крепкий, как и умерщвленные оборотни. И по-военному коротко подстриженный.
Голос седого тоже звучал твердо и веско, без всякого старческого дребезжания. И вообще, несмотря на седину, определить его возраст не получалось при всем желании. Особенно в темноте подвала, лишь чуть разгоняемой светом факелов. Да и при свете… морщин, например, на лице человека почти не было.
— Я, допустим, не трус, — повторил он, — однако не вижу в нашем противостоянии смысла. Мастер Бренн, я так понимаю?
Колдун молча кивнул, зато слово взял сэр Андерс фон Веллесхайм.
— С кем имею честь говорить? — вопрошал он, выступая вперед.
Седой даже бровью не повел.
— Говорю я не с вами, — отчеканил он, — и не настолько глуп, чтобы открыть свое настоящее имя в присутствии колдунов.
Однако следом, вдогонку, добавил — немного смягчившись:
— Но представиться лишним не будет… хотя бы из вежливости. Можете звать меня Первым. А лучше Вожаком.
— Первенец? — не поняла Равенна.
— О, нет, — было ей ответом, — в отличие от обычной семьи… человеческой, Первенцев у нас может быть много. Ведь волчица, как известно, за раз способна родить по нескольку волчат. И кого из них первенцем считать… в людском понимании этого слова? То-то же!
Дав собеседникам проникнуться своими доводами, Вожак продолжил:
— Но в любом деле всегда есть человек, с которого все началось. Предводитель, зачинатель. Единственный такой. Так же единственным может быть и вожак в стае.
— Похоже, перед нами сам предводитель Братства Ночи, — сообразил Освальд, и Вожак молча, с одобрением кивнул. Верно, мол.
— Как бы то ни было, настоятельно прошу вас прекратить этот штурм, — затем произнес он вслух, — и просто напоминаю, что один из ваших людей у нас в руках.
— А дальше что? Убьете его? — холодно усмехнулся мастер Бренн. — А почтеннейший Вожак уверен, что от вашего пленника нам нужна его жизнь?
— Нет, — седой покачал головой, — и, скажу даже больше, скорее всего вам нужно вот это. Что этот пустынный тушканчик с собою привез.
Рука его скрылась за пазухой… а уже миг спустя коридор озарился ярким светом. Ярче любого костра. Излучал свет небольшой, размером чуть меньше ложки, предмет, оказавшийся в руке Первого. Нечто ярко сияющее — и судя по очертаниям вроде пушистое.
— Перо феникса! — тут даже умудренный годами мастер Бренн не удержался от благоговейного шепота. Одно дело читать о фениксах, этих чудесных созданиях. А совсем другое — видеть хотя бы часть этого существа воочию.
Перо сияло — но, казалось, не обжигало Вожаку пальцы.
— Кусочек солнца, — пробормотал не менее восхищенный Освальд.
— Можешь мне поверить, — благодушно молвил предводитель Братства, — солнце лучше… было. На весь мир его хватало, а не только, чтоб один темный угол осветить.
И осекся. Решив, видно, что сболтнул лишнего.
— Удобно это: предложить помириться, — проговорил затем мастер Бренн, с чьего лица слетело восхищение чудом, а выражение вновь сделалось строгим и сосредоточенным, — удобно, да. Когда твоя сторона проигрывает. Как я уже говорил, жизнь Рувима нам не так уж и важна. Что до пера, то уничтожить его, насколько я знаю, невозможно. Так что нам мешает забрать его силой? Заодно предав огню и мечу всю цитадель?
Не смолчал и Сиградд.
— Ты послал убийцу, чтобы он прирезал меня, — грозно проговорил он, поднимая секиру, — подло. Во сне. Как беспомощного младенца. Чтобы я никогда не попал в Небесный Чертог. И теперь я с удовольствием… честно, лицом к лицу размозжу тебе череп.
В сторону северянина Вожак лишь молча покосился. Будто Сиградд не речь сказал, длинную по его меркам, не смертью ему грозил, а просто воздух испортил. Громогласно и зловонно.
— Что взять с варвара, — посетовал затем предводитель Братства, обращаясь к одному лишь старому колдуну, — но вот от мудрого мастера Бренна я не ожидал такого… не слишком мудрого, мягко говоря, предложения.