Глава 6. О, сколько нам открытий чудных, готовит... орков переезд.
tab>День переезда начался с того, что Илика забрала приличный шмат гиенового сала и, накрошив его в мелкий фарш, ушла в степь. А мы с Ма, погрузившись на наш плот, отчалили, поднялись вверх по течению где-то метров на двести-триста от стоянки, и заякорившись на средине русла, стали дожидаться представления, главным режиссёром в котором выступала наша непоседа. Ждать пришлось довольно долго. Лишь спустя час далеко в степи, как прелюдия, один за другим начали подниматься столбы дыма. Прошло ещё полчаса, и следом за стремительно нарастающим гулом, от которого вода в реке пошла мелкой рябью, в приближавшемся коричневом облаке появилась 'следостиралка' Илики - стадо туров, голов эдак в пятьдесят. Эти супержвачные, как профессиональные циркачи, сигали с обрыва на место нашей стоянки, на полном ходу с глухим мычанием врезались в воду, поднимая фонтаны брызг, и переплывали на другой берег реки. Сказать, что я был впечатлён - это ничего не сказать. Такую мощь я видел впервые. Все машины техногенного мира, все их лошадиные силы внутреннего сгорания не шли ни в какое сравнение с дикой силой и неудержимостью турьего стада. Вот чьи кости и рога я тогда подобрал. Даже на таком расстоянии, родичи деревенской Бурёнки поражали размерами. Но если сравнивать коров и туров, то сравнение выйдет не в пользу колхозного скота. Тур покроет домашних родственников, как бык овцу. И как вишенка на торте следом за стадом на берегу появился молодой, чуть поменьше добытого мной зверя, но уже матёрый, мега-гиен - ораш.
Как, вот объясните мне, как? Как эта взбалмошная орчанка смогла направить огромных туров и ораша именно в нужное место? Нет, чисто теоретически, я понимаю связь гиенового сала, дымов на горизонте и этих парнокопытных. Но представить себе, как можно испугать столь могучих животных до состояния паники, чтоб они неслись, не разбирая дороги, прихватив с собой ораша, прямо на нашу стоянку, я не могу. Не внесла ясность и фраза, брошенная Ма: 'Тропа Орка'. Теперь уж точно ни один следопыт, будь он хоть семи пядей во лбу, пусть и имея в запасе звериное чутьё, не обнаружил бы в мешанине грязи, турьего навоза и обваленных глинистых берегов, следов присутствия орков.
Илика появилась на берегу чуть ниже стоянки, уже после того, как последний тур скрылся из виду, и облако пыли на правом берегу указывало, куда они умчались. Пришлось спуститься вниз по реке, и забрать её. Проходя мимо спонтанной переправы зверья, я ещё раз убедился, насколько качественно орчанке удалось скрыть наши следы.Всё наши следы и варварски ободранная мной кина была перемолоты копытами крупного рогатого скота. Наконец все пассажиры на своих местах, Ма у руля, дело нехитрое, и старая орка быстро приловчилась рулить веслом, а я чуть впереди - изображаю галерного гребца. Илика умостилась ближе к носу плота, среди вещей и припасов, пытается незаметно уцепиться за верёвку, скрепляющую камыш. Боится девчонка реки, это прекрасно видно со стороны. Ну ничего, мы из неё до конца путешествия ещё сделаем знатного морехода. Грести, пришлось в индейской манере, стоя на одном колене, как в каноэ, но наш плот медленно, но уверено, двинулся вверх по течению.
*****
Илике было страшно плыть по глубокой, темной реке на этом непонятном сооружении. Она попыталась незаметно уцепиться за одну из верёвок, которыми был связан этот пучок камыша. Но шнуры были слишком туго затянуты, и просунуть под них руку так, чтоб этого никто не увидел, не получалось. Тогда Илика села в центре и, обхватив колени, стала смотреть на силуэт далёких гор, чтоб не видеть пугающий поток, проносящийся мимо, так же, как много раз делала в детстве, кода страхи находили дорогу в сердце маленькой орчи. Постепенно вид непоколебимых горных вершин и тихое журчание реки успокоило её, паника отступила, и перед её глазами встали картины последних дней.
Она очнулась с дикой головной болью от непонятных звуков. Когда ценой неимоверных усилий ей удалось открыть глаза, первое, что она увидела, была спина рослого орка-помора, который тихонько урча, разделывал торбыша (сурка). Между ним и Иликой лежало грубо сделанное странное копьё, с необрезанным сучком у наконечника, а рядом валялись вещи из её сумки, сваленные в кучу. Что-то неправильное было в этом орке, но мысли в больной голове ворочались ещё с трудом. Стараясь как можно тише шевелиться, Илика огляделась вокруг. Недалеко от неё лежала Ма, оба бедра у неё были аккуратно перевязаны, и она крепко спала. Но не соответствие в орке, сидевшем на берегу, не давало ей покоя. Она принялась внимательно его осматривать. И спустя сто ударов сердца она поняла, что её беспокоило в облике этого помора. У него не было ни одной татуировки! Вообще!
Пустой! Сердце Илики забилось вдвое чаще. Лишь один раз она видела, как сорвался пустой, который помогал жене Ургаша на кузне. Тихий молодой орк, не умевший от рождения мычать, не то что разговаривать, ни разу ни кого не задевший. Он с огромным удовольствием махал громадным молотом на кузне у Ириаш, выбивая раскалённую крицу. Конечно, когда племени удавалось достать железо у пещерников. И вот однажды он взбесился. В тот чёрный день погибли два воина и охотница племени. Ма, метнувшая свой рабочий молот в голову утыканного стрелами пустого, остановила смерть, начавшую свою дикую пляску среди орков. Тогда Илика поняла, почему пустых стараются вернуть степи. И сейчас рядом с ними сидел такой же, которого степь ещё не забрала. Если он находится здесь, получается, он был опасен для племени. По крайней мере, сломанные уши и шрамы у него на теле говорят о том, что он много раз выходил из себя в своем роду, который и вернул его степи. А это значит, что они с Ма в опасности.
В тот момент Илика не думала о том, как они с Ма оказались на берегу реки, рядом с этим пустым помором, и куда подевались эльфы, напавшие на них. Глаза налились кровью, а всё вокруг потеряло цвет. Она видела перед собой только цель: серо-зелёную спину, широкую, и такую удобную для удара неправильным копьём. Стараясь по возможности не упасть и не нашуметь, Илика тихонько поднялась, и, подхватив древко, оказавшееся таким неудобным, бросилась на пустого. Она уже практически достала костяным наконечником сидящего орка, как вдруг всё пошло не так, как ей хотелось. Копьё, практически коснувшееся тела пустого в районе левой почки, ушло в сторону, а орк, повернувшийся медленно и плавно, словно урос, встал перед ней лицом к лицу. Она попыталась исправить ситуацию, ударив его по голове оскопищем, пока он поднимался с корточек. Но это было бесполезно, словно пытаться перебить наковальню Ма соломинкой. Илика не растерялась. Дороб крепко вбивал в ветреные головы орчат воинскую науку. И орчанка, за которую никто не заступался, зная её задиристый характер и считая виновной во всех драках и проказах, была у него самой прилежной ученицей. Она выпустила из рук не нужное уже оружие и постаралась одной рукой вырвать глотку пустому, а когтями другой руки ударила в глаза. И опять медленно, лениво, орк отмахнулся от её змеиного удара. Она видела каждое движение, но сделать что-либо никак не успевала. В живот её ударил молот, а правую грудь сдавили кузнечные клещи.
Уже в полёте она успела заметить, как Ма, сидя на охапке травы, хохочет над ней, а затем над головой сомкнулась вода. Илика держалась, сколько могла, но тело предало её, и она вдохнула, тут же захлебываясь. В груди вспыхнул огонь, резануло болью, и солнце, манившее к себе сквозь толщу воды погасло. Пришла такая спокойная тьма. Но новая боль вырвала её из сладкого небытия. Казалось, кашель вместе с жидкостью вырывает внутренности. Снова ярко вспыхнуло солнце. А над Иликой, гнусно ухмыляясь, склонился пустой. От него разило запахом ораша, а холодные капли с его головы падали ей на лицо. Её охватил дикий ужас. Не отдавая себе отчёта в своих действиях, Илика проворно отползла за спину Ма, и там спряталась, как маленький зверёк. Едва страх разжал свои ледяные лапы, она зашептала на ухо Ма: - Ма, это пустой, из поморских орков, нам нужно срочно его убить. Иначе нам конец. Я возьму нож, твой посох, и отвлеку его. А ты постарайся прикончить его из моего лука!