Дэйвнэ было немного смешно то, как легко он поддался на самую простую подначку. Впрочем, он почти не думал об этом: здесь, на вершине холма, было так тихо и так покойно, и так волнительно-сладостно вспоминался вчерашний вечер…
* * *
…На удивление быстро — если учесть отсутствие опыта — Дэйвнэ сошелся с Грайнэ, дочкой старосты. Когда она появлялась на берегу озера, чтобы встретиться с Дэйвнэ, все прежние мальчишечьи забавы и состязания становились для него безвкусны и неинтересны; когда же она уходила назад в деревню, Дэйвнэ то включался в игры и потасовки с веселой радостной злостью, то уплывал на один из невысоких озерных островков, чтобы в одиночестве просидеть там до темноты…
А вчера вечером дочка старосты задержалась на берегу озера дольше обычного, и, уходя, попросила Дэйвнэ проводить ее домой. В вечерней тишине леса, в зеленых лесных сумерках они шли по тропинке к деревне, и Дэйвнэ держал ее тонкую прохладную руку в своей горячей руке. Они присели отдохнуть у того самого поваленного дерева, возле которого встретились месяц назад, и губы Дэйвнэ как-то сами нашли губы Грайнэ…
Она убежала, смеясь, по тропинке в лесной полумрак, и Дэйвнэ понял, что не нужно догонять ее, и вернулся к озеру — задумчивый и счастливо притихший.
Тем-то вечером и зашел между мальчишками разговор о волшебном холме Кнох Гльойх и о страшноватых чудесах, творящихся на его вершине ночами во время Лугнасы, когда великий бог Луг каждый год заново празднует свою свадьбу. Озерное мальчишечье братство разделилось тогда на две части: одни говорили, что чудеса эти всегда бывают опасны для путника, который окажется такой ночью на вершине волшебного холма; другие спорили, утверждая, что свадебный поезд Луга никогда не выходит на поверхность земли. И вот в некий момент, когда спор — по озерным обычаям — готов был уже перейти в шумную веселую драку, кто-то из сторонников опасностей, подстерегающих смертного во время Лугнасы на холме Кнох Гльойх, выкрикнул в опускающуюся над озером тьму:
— А коли не страшно, то кто из вас проведет самую ночь Лугнасы на вершине холма?
И стало тихо. Спор — спором, а провести такую ночь на волшебном холме не хотелось никому.
И тогда поднялся на ноги Дэйвнэ. Священный шум колышимых ночным ветром камышей звучал в его ушах, и вкус первого поцелуя еще не растаял на его губах.
— Я, — сказал Дэйвнэ. — Я проведу ночь Лугнасы на вершине холма Кнох Гльойх.
И друг его Кайрид, сидящий у его ног, прошептал, глядя, как озерные волны трогают охапки прошлогоднего тростника на песчаном пляже:
— Кому, как не тебе, о брат мой Финн, встречать свадебное шествие Луга…
* * *
Багровая полоса заката таяла на западе ночного неба, и опаловая луна уже поднималась над горизонтом. Дэйвнэ снова улыбнулся, вспоминая вчерашний вечер. Было совсем тихо.
А потом — когда растворились в густой небесной синеве последние клочья багряного заката, и воссияла на северо-западе звезда Тараниса[10] — почувствовал Дэйвнэ слабую, едва заметную дрожь, сотрясшую камень под его спиной. И тотчас еле слышимый, но явственный шум различили его уши. Был тот шум подобен грохоту десятков далеких боевых колесниц, и кликам большого воинства, шествующего на битву, и слиянью многих голосов, поющих песнь Славы. И холм задрожал; и Дэйвнэ, охваченный вдруг неясной радостью и чувством внезапного торжества, поднялся на ноги, и обернулся, и увидел…
…Прямо из воздуха ступали на вершину священного холма воины в сверкающих белой бронзой и красным золотом доспехах; и жены, облаченные в чудесные сияющие ткани; и прекрасные мальчики в пурпуровых накидках, несущие дроты воинов; и белокожие девочки в белых одеяниях, шествующие за женщинами с серебряными чашами в руках. А впереди всех ступал величественный одноглазый воин в синем с серебром плаще и с сияющим копьем в левой руке. Стройная, как ива, девушка в белоснежных одеяниях двумя своими тонкими руками сжимала правую его руку, затянутую в серебряную перчатку. Дэйвнэ не мог — а если б и мог, то не посмел бы — разглядеть ее лицо, но почувствовал, что девушка эта бесконечно прекрасна, как прекрасен ночной звон воды в камнях ручья, или свет луны на травах летних лугов, или шум дубовых ветвей под полуночным ветром…
Он стоял, целиком отдавшись созерцанию того действа, что разворачивалось перед его глазами, и забыв обо всем на свете, когда взгляд его пал на одну из женщин, сопровождавших свадебное шествие великого бога Луга. Стройный стан, огненно-рыжие волосы, ярко-зеленые глаза — нет, не внешнее привлекло внимание Дэйвнэ к этой спутнице Луга что-то иное. И сама она, словно почувствовав на себе взгляд смертного, обернулась к стоящему у камня Дэйвнэ… И вдруг сбила шаг, и рука ее метнулась было к приоткрывшемуся рту, и едва различимая улыбка радости озарила ее лицо…