Энайр замолчал.
Солнце на западе последний раз сверкнуло меж вершинами холмов и скрылось за горизонтом.
— О Энайр, — сказал Финн. — Могу ли я просить у тебя разрешения остаться здесь хоть ненадолго и учиться твоему Искусству?
Было тихо, только плеснула в реке у камней рыба. Финну показалось, что он видел мелькнувшую над водой спину большого лосося.
2
Лейнстер, среднее течение Боанн
весна года 1465 от падения Трои,
ночь того же дня
Энайр привел Финна в свою избушку, стоявшую на опушке леса неподалеку от того места, где юноша вышел к реке. В очаге еще ровно светились угли; хозяин вытянул лучинку из аккуратной связки на полке, зажег ее от углей, запалил фитилек масляного светильника, — хотя в окно еще лился неяркий вечерний свет.
— Садись, мальчик, — сказал он Финну, указывая на лавку у стены и сам присаживаясь у очага.
Финн опустился на лавку, разглядывая обстановку жилища мага. Энайр положил в очаг полено, достал откуда-то кусок сыра, разрезал его на несколько частей.
— Так чему же ты хочешь учиться у меня?
Финн задумался, принимая протянутый сыр.
— Меня учили слагать заклятья, и говорили, что я неплохо овладел этим Искусством, — сказал он медленно (Энайр едва заметно кивнул). — Это… тоже поэзия, но то, что ты называешь «собиранием слов» — что-то совсем другое. Я не прав?
— Прав.
— Я могу заклятьем разжечь огонь или приманить зверя. Но в результате получится только огонь и только зверь, вышедший из леса. Ничего больше. Сила, которую я вложу в заклятье, и слова, которые я произнесу, уйдут… — он замолчал.
— Кушай сыр, мальчик, — сказал Энайр.
— То, что делаешь ты, — продолжил Финн, — похоже на заклятье наоборот. Ты ловишь слова, которые существуют сами по себе, и Сила сама приходит к тебе вместе с ними…
Энайр негромко рассмеялся.
— «Заклятье наоборот»? Красивое сравнение, Финн, хвалю. Но это — не искусство, это, скорее, дар — или просто умение смотреть и слушать. Здесь нечему учить — ты не ответил на мой вопрос.
— О том, чему я хочу учиться? Я.… наверное, я не знаю, Энайр. Я не смогу этого назвать. Я только чувствую, но не могу найти слов… если для этого есть слова…
— Хорошо, — улыбнулся Энайр. — Это правильный ответ, мальчик. Ко мне часто приходят юноши — проситься в ученики — иногда даже из самой Тары. Большинство из них хочет учиться чему-то — и это неправильные слова, я отсылаю таких назад, к родителям. У магов не учатся чему бы то ни было. У магов учатся.
— Так ты… возьмешь меня в ученики?
Энайр отложил сыр и посмотрел на Финна, изобразив на лице недовольство, разбавленное, правда, ехидной полуусмешкой.
— Да уж… — пробормотал он. — Хорошего, благородного рода парень, это видно сразу. И обучен азам магии. И не дурак. Но соображает туговато.
Финн уставился на него, не понимая.
Энайр вдруг расхохотался, окончательно повергая юношу в недоумение.
— Иди за водой, парень, — котелок у дверей. И принимайся чистить лук для похлебки. А на будущее запомни: обучение у мага — тем более, у мага, собирающего слова, — идет даже тогда, когда о магии нет и речи.
3
Лейнстер, среднее течение Боанн
конец весны года 1465 от падения Трои
— Учитель, смотри какой! — Финн вошел в избушку и бросил на сбитый из двух досок стол большого лосося, еще раздвигающего жабры. — Обед будет хорош!
Энайр оторвался от длинной ореховой жерди, на которой вырезал некие знаки, взглянул на утреннюю добычу юношу.
— Красивый, — согласился он. — Жаль только, что не тот.
— Не тот? — переспросил Финн.
— Друиды, которые учили тебя, не рассказывали о Лососе Мудрости?
Финн вспомнил.
— Рыба, чей жир — колдовство?..
— Его называют и так, хотя это не совсем правильно. Верней было бы сказать: Рыба, чей жир — первое Слово магии.
— Но это же сказка. Нельзя поймать того, кого нет.
— Разумеется, о мудрый ученик. Нельзя поймать того, о ком ты думаешь, что его нет.