И тут я понял, наконец, что именно насторожило меня еще в «буфете».
— Где Элронд? — произнес я ледяным голосом, повернувшись к нашим гостям.
Они переглянулись, и было похоже, что и сами они только что заметили его отсутствие.
— Так, — сказал я.
— Может, он в комнате? — произнесла Бабушка, но мне показалось, что сама она сильно в этом сомневается.
— Туклинн, заприте дверь, — сказал я хранителю, и тот, молча кивнув, повиновался. — Все идем в мои покои. Дима, будь добр, загляни в вашу комнату, посмотри, нет ли там драгоценнейшего владыки эльфов.
Дима-Гэндальф кивнул и умчался вперед; мы же в полном молчании проследовали вслед за ним.
Он ждал нас у моих дверей; было ясно, что Элронда он не нашел. Все также не говоря ни слова, я пропустил всех в свою комнату, зашел сам и притворил дверь.
— Дурак, — громким шепотом произнес вдруг один из лихолесских эльфов; кажется, то был Арсин, — это ты виноват! — обвинительная реплика его была направлена к Леголасу.
— Сам ты дурак, — отозвался его друг. — Это ты пошутил про Книгу…
— Ага, зато ты его растравил: «великие свершения», «великие свершения»!
— Так, друзья мои, немножко подробнее, — потребовал я.
Эльфы вздохнули, как всегда — оба сразу, одновременно.
— Наверное, это мы виноваты, сэр, — сказал один из них, опустив глаза. — Элронд… ну, короче говоря, он влюбился в принцессу… а мы с Арсином стали над ним прикалываться…
— Стали что? — переспросил я.
— Ну, смеяться, — эльф шмыгнул носом совсем как провинившийся гимназист. — Мы ему говорили, что куда ему… раз он сам не принц. А Арсин сказал, что в сказке принцесса может полюбить даже простого пастуха, если тот совершит что-нибудь великое, ну там дракона убьет или еще чего-нибудь… А я тогда пошутил, что, мол, пусть Элронд раскроет Алую Книгу, и тогда уж что-нибудь великое точно случится…
Хранитель охнул и схватился (вероятно, на всякий случай) за сердце.
— Вы же не знаете всего пророчества об Алой Книге целиком, — простонал он. — В древних рукописях говорится, что Книга может быть раскрыта, только если Готред окажется в смертельной опасности…
— Вы не совсем точны, друг мой, — поправил его я. — Текст пророчества допускает и другой вариант трактовки.
— Какой же?
— Алая Книга будет раскрыта, когда Готред окажется в смертельной опасности.
— Вы хотите сказать, что сейчас…
Я пожал плечами.
— Не имею ни малейшего представления. Хотя… два прорыва магической стены за последние десять лет — признак, согласитесь, тревожный.
Хранитель печально покачал головой:
— Так что же нам делать?
— И что случилось с Элрондом, если Книгу действительно раскрыл он? — спросила Бабушка.
— Я полагаю «если» в данном случае уже не уместно, — сказал я. — А что касается Элронда… Я думаю, что он вполне может быть еще жив, но находится, скорее всего, очень и очень далеко отсюда.
— Ему можно помочь? — это был голос Димы; я повернулся к нему и прочитал на его лице не одно лишь волнение, но и испуг — испуг за пропавшего друга. Я пожал плечами.
— Все зависит от того, что именно произошло, когда он снял Алую Книгу с полки и раскрыл ее… Книга была создана древними магами во времена, последовавшие за установлением магической ограды Готреда, и с тех пор, как вы понимаете, ни у кого из нас не было возможности ее почитать. Насколько я могу судить по разного рода косвенным данным, текст книги, будучи прочитан, или изменяет окружающий мир в некоторой его области, или вообще открывает Врата в неизвестное. Возможно, впрочем, что это одно и тоже, но это уже вопрос сугубо академический…
Я помолчал, прежде чем продолжить.
— Есть только один способ узнать, что именно произошло…
— Прочитать ту страницу, которую прочитал Элронд! — воскликнул Дима.
Я кивнул.
— О, боги, — снова простонал хранитель, и снова установилось тягостное молчание.
— Господин Чародей, — заговорила Бабушка Горлума, и вид у нее был решительный. — Я понимаю, что слова сейчас не много значат по сравнению с тем, что случилось, но… нам жаль, что вышло так плохо.
— Напрасно вы так думаете, — улыбнулся я, — слова всегда значат много.
Бабушка Горлума кивнула.
— Все равно это уже случилось, и случилось по нашей вине. Два идиота насоветовали чушь третьему, а еще одна идиотка не смогла за ними всеми проследить.
— Но, право, зачем вы… — попытался встрять хранитель, но Бабушка ему слова не дала.
— Я понимаю, что говорю, и, поверьте, это не ребячество. Мы причинили этот вред, мы же должны попытаться его исправить.