Не говоря ни слова, тот указал на землю у своих ног. Я посмотрел.
На том месте, где мы остановились, пересекались две тропы. Точнее говоря, та узенькая, едва заметная тропинка, по которой шли мы, пересекала широкую, натоптанную тропу, почти лесную дорогу. И здесь, на самом перекрестке, лежала смятая жестяная посудина в форме вытянутого цилиндра, расписанная яркими картинками и словами.
(Я, конечно, узнал ее. Такие вот нелепые посудинки несколько раз привозил из-за границы фон Маслякофф; в них находилось некое безобразие, которое, по утверждению барона, во внешнем мире зовется «пивом». Если тебе, уважаемый читатель, доводилось когда-нибудь пробовать это самое «баночное пиво», то ты, конечно же, поймешь мое искреннее стремление помешать барону заменить старые пивоварни Готреда на автоматизированные, соответствующие современным мировым стандартам. Однако, мне следует прервать лирическое отступление на тему хорошего пива и вернуться к своему повествованию.)
Итак, мои спутники удивились, увидев здесь пустую пивную банку. Они о чем-то заспорили, заговорили что-то о «пересечении миров» и «перекрестках дорог». Я слушал их, пока Бабушка не прервала дискуссию властной рукой.
— А вы как думаете, господин Гвэл, — спросила она, — что это?
— Это, — сказал я, — пустая банка из-под пива. И давайте не будем здесь задерживаться, ведь неизвестно, что происходит сейчас с владыкой эльфов Раздола.
Кажется, мой ответ несколько их удивил; во всяком случае, они не задавали больше вопросов, и мы продолжили свой путь по узкой тропе.
Впрочем, путь оказался недлинным. Еще через четверть часа тропа вывела нас на большую поляну.
Поляна была залита солнцем, и бесчисленные птицы кружили над ней и пели свои дивные песни. А посреди поляны находилось нечто среднее между большим лесным егерским кордоном и маленькой усадьбой. Был дом — избушка под крышей из дранки, был небольшой огород, охвативший избушку слева, и был сад с фруктовыми деревьями и цветами, скрывающийся позади дома.
— Ну вот, друзья мои, — сказал я, останавливаясь на опушке. — Кажется, мы достигли если не цели нашего путешествия, то места, где побывал Элронд, и где мы сможем расспросить о нем.
И мы вышли из-под сводов леса, и направились к дому. Ощущение присутствия мощной магии сразу же захватило меня, и чем ближе мы подходили с низенькому покосившемуся крылечку, тем сильнее оно становилось.
Никаких заборов здесь не было; мы поднялись по ступенькам крыльца и постучали в дверь. Где- то внутри дома послышался голос, был он скрипуч и невнятен. Не разобрав ответа, я постучал снова, и уже не дожидаясь ответа, толкнул незапертую дверь. Перед нами были маленькие сени.
— Ну кто там еще? — голос стал немного яснее.
— Путники, — ответил я. — Можем мы войти?
— Попробуйте, — вслед за ответом что-то зашумело в глубинах дома; кажется, кто-то двигал мебель или шаркал подошвами по полу.
Я шагнул в дверной проем, сразу ощутив поставленную здесь магическую преграду. Однако сделана она была без особых ухищрений, что называется «от дурака»; я легко раздвинул завесу и пошел дальше, жестом пригласив ребят следовать за мною.
Изнутри дом представлял собой одну большую комнату, загроможденную самыми разными вещами — здесь была огромная побеленная печь с лежанкой, застеленной стегаными лоскутными одеялами, старинный комод мореного дуба, кровать, две обширные лавки, стол, заваленный книгами и каким-то рукодельем, и еще много чего. Несколько странного вида картин и множество пучков сухих трав висело на стенах. И повсюду — на комоде, на лавках, на подоконниках — повсюду лежали разнообразные вязаные салфетки и игрушки. Были среди них и удивительной работы изделия из тонкой нити, и грубые плетенки из дратвы. За всем этим как-то терялся хозяин, сидящий в вытертом кресле у одного из окон.
Это был старичок — маленький, но довольно плотного сложения, с седыми волосами, щетиной на подбородке, одетый в огромную вязаную же кофту непонятного грязно-зеленого цвета. Возле его кресла стояла корзинка с разноцветными клубками, а в руках его были спицы, которыми он сосредоточенно что-то вязал.
— Ну? — сказал старичок, не отрываясь от своего вязания. — Чо пожаловали, «путники»?
Я задержался с ответом: прислушивался к своим ощущениям. И мои ощущения говорили мне, что перед нами — Чародей, как минимум, равный мне могуществом, а быть может — и значительно меня превосходящий.
Инициативу, как всегда, взяла на себя Бабушка Горлума.
— Здравствуйте, — сказала она.
Старый маг так возмутился, что даже перестал вязать: