Сталкер только зубами клацнул – заряд прилетел в спину. Не смертельно, но дико больно. Будто взяли раскалённую кочергу и воткнули в тело, а затем со смаком провернули. Дыхание перехватило, сердце сбойнуло, отключилось сперва зрение, затем слух. Тело упало, сознание ушло, через минуту одумалось и начало вяло возвращаться. Реальность встретила склизким полом и дикой усталостью в теле.
Впрочем, люди не радовались удачному захвату, в то время как Аспид радовался, что его не стали сразу убивать. Может, еще пронесет, и удастся отделаться малой кровью.
Один из нанятых слизняком наемников подошел и думал поставить мальчишку на ноги, но натолкнулся на обещающий сто смертей змеиный взгляд и увидел блестящие из-под губ клыки, могшие эти обещания реализовать. Руки отдернул и предоставил действовать более смелому напарнику. Тот поднял сталкера за шиворот, встряхнул, заломил руки и подвел вора батарей ближе к дядюшке Наф-нафу.
— Один мой добрый друг – постоянный клиент – сказал: вы плохой мальчик. Ограбил честного человека. Ай-ай-ай! — качал головой слизняк и его плавающий мозг, похожий на пузырь под тонкой оболочкой тела, нырнул под отрастающие ложноусики, которые дядюшка начал деловито накручивать.
Аспид, конечно, предполагал, что дядюшка вел дела с околотеррористическими группами, но не ожидал подобной крепкой связи, из-за которой жадный дядюшка был готов по первому кличу потратиться на наемную силу, дабы скрутить их обидчика.
— Ха, — голос едва слушался, — они первые начали – не заплатили за работу, гады.
— Ну, таки взял бы что-нить более ценное и менее приметное, — покачал головой слизень. — А ты, глупая ворона, сцапал приметное и труднопродаваемое. Мне ж ответ держать, склизкую голову позорить. Все тебя видели, и я видел. Но деньги заплатят, лишь если информация моя будет больше и лучше соседней, так что я сдам тебя им и буду доволен.
Сознание едва вновь не уплыло. Не по причине осмысления печальной судьбы косточки для собак, а по причине удара в бок. Но, пока его не начали вязать и вешать бантик, он пошел ва-банк:
— Мы же оба деловые люди, — Аспид кашлянул, — а значит, можем договориться.
— Ты-таки хочешь мне что-то предложить? — дядюшка Наф-наф красноречиво посмотрел на бок юноши, будто мог сквозь кожу и одежду увидеть его печенку.
— Да, хочу выкупить жизнь.
— Да зачем мне эти трудности? Тебя свяжут, карманы обчистят, все твое моим и так станет.
— Не все, — воришка шкодно улыбнулся, — деньги я спрятал. Можешь полазить, больше нескольких минов не найдешь.
— Так какова цена? — заинтересовался слизень. Наемники замерли с веревками в руках.
— Пять шеклей, — начал торг сталкер.
— Чу, как дешева жизнь в наше время.
— Семь, она не дешева, просто я знаю ей цену.
— А говорят, жизнь бесценна.
— Девять, бесценна свобода. А жизнь – это ее производный фактор.
— Может быть, может быть, но все мы свободны лишь наполовину. Ведь деньги определяют, что мы можем, а в чем ограничены.
— Десять шеклей, — «и пусть подавится, это все что есть».
Дядюшка Наф-наф забулькал, сделал выводы, что больше повышать ставки наглый воришка не будет, и остался неудовлетворенным.
— Таки вы меня уговорили, но гарантии меня убедят больше. Залог, нужон залог. А то знаю какими говорливыми становятся на пороге погибели и как пают соловьями матерные песни, стоит тока разжать щупальца.
— Могу куртку оставить, она мне дорога.
— Чу, куртку. Куртку новую можно купить, — слизняк порылся в хламе стеллажей и достал большой ржавый мясницкий тесак. — А вот руку…
Аспид похолодел. Даже хотел сказать, что он соврал и вовсе не прятал деньги так уж старательно. Они в потайном кармане штанины, в желейном коктейле, чтобы не звенели и не пахли. Но сжал плотнее зубы, понимая: тогда его просто ограбят. Задергался как птица в силках, но его без особых усилий подвели вплотную и заставили вытянуть правую руку на грязном заваленном хламом столе.
Как врач Неджи Мэг успел познакомиться с разными людьми. Его просили о помощи, как рожающие женщины, так и подстреленные бандиты. Иногда он сам оказывался на мушке, а порой его скальпель не только лечил, но и резал глотки. Всегда с такой невозмутимостью, что даже многое повидавшие маньяки пасовали и обещались больше никогда не пересекаться с братией «чистых».
Но постепенно количество желающих навредить сошло на нет (или это Мэг виртуозно научился избегать личностей, способных принести ему неприятности?), а потом появились головастики с их богопоклонными намерениями. После чего разного сорта работорговцы и убийцы даже думать забыли об охоте на «товар в халате».