— Еще хоть одну глупость скажешь, я ноги тебе переломаю! — Посмотрела злобно. — Лучше бы запоминала, что говорю!
Гунн опустила взгляд на палую листву.
Ормхильд поспешила вперед.
— А сама ты откуда про этого Грима с Горы знаешь?
— Я тоже не из этих мест.
— А откуда?
— Тебе что за дело?
— Отец Ормхильд — Сигват хёвдинг. Слышала о таком?
Кивнула. О таких людях как не слышать?
Гунн молчала какое-то время. Взглянула вслед Ормхильд опасливо, затем на Хальвдана простодушно.
— Чего она тогда здесь забыла?
— Аскель хёвдинг с отцом Ормхильд за что-то поквитаться хотел. Напал на его усадьбу, а самого хёвдинга и большинства его людей тогда дома не было. Ну, он и взял его дочь как заложницу. Только у них такая, видно, вражда, что Сигват никаких условий от Аскеля принимать не согласился. Так Ормхильд в плену и осталась.
— Она что же, выходит, ничем не лучше рабыни?
Ормхильд остановилась резко.
— Ты меня с собой не равняй! Пока ты хлев чистила, я хоть и в плену была, но сидела на пирах в крашеном платье и серебряных украшениях! На таком месте, которое моему положению пристало! И если ты своей глупой головой разницы не понимаешь...
— Брось! Она ведь не хотела тебя обидеть! Так ведь?
Гунн закивала торопливо.
— Я тебя предупредила уже — ноги переломаю! Будешь знать! А если платье мое попортишь — прибью! Ты, Хальвдан, смотрю, добрый слишком ко всем!
— Просто мне ссоры не нравятся, особенно, когда их избежать можно. Понимаю, ее слова тебе неприятны...
— Неприятны... Видно, плохой я буду женой такому мирному человеку! — усмехнулась. — Все еще этого хочешь?
— Не хотел бы, не стал бы тогда все это...
— Ночевать опять в лесу придется?
— Так безопаснее. Но если попадется какое жилье, можем попроситься на ночлег. Раз ты хочешь.
Улыбнулась спокойно.
— Ничего, потерплю. Не зима ведь.
***
— В глухомани этой только моя землянка и есть на всю округу. А гостям я всегда рад.
Хальвдан поставил кубок на стол.
— Хорошо, что ты со своими людьми, Торкель, попался нам на пути.
— Мы ведь места эти не знаем совсем.
— Хорошо. Не пойму только, как твой отец отпустил своих дочерей в путь, но не дал достаточно людей для охраны.
Опустила взгляд.
— Сперва людей достаточно с нами было. Но возле Плоской Горы на нас какие-то люди напали...
— Вот как? Места и впрямь нехорошие там.
— Не заставляй говорить об этом! Мы с сестрой перепугались так...
— Да разве хочу я вас еще больше пугать? А сестра твоя и без того, смотрю, напугана.
Глянул на вторую гостью приветливо.
— Скажи, как тебя называть?
— Гунн...
— Гуннхильд! Ты бы улыбнулась хоть, не на тризне ведь! Она всегда у нас такая. Все больше молчит да хмурится.
— Не больно вы похожи.
Улыбнулась широко.
— Так у нас и матери разные. Ты ведь и сам догадался, верно?
— Умная ты девушка, Эдна! Все подмечаешь.
— Хорошо все же, что мы встретили тебя! Может, и дальше по пути нам будет? Хоть и недолго.
— Я на запад направляюсь, соседа навестить. Ему давно пора бы долг мне вернуть, да что-то никак не соберется. Хочу вот узнать, что там у него не ладится.
— Известно что! Видно, человеком твой сосед бесчестным оказался.
— Может, так. А, может, и нет. Все бывает. Известно ведь: изъян и у доброго сыщешь, а злой не во всем нехорош*.
Кивнула согласно.
— Глупости какие! Раз человек злодей, то он злодей и есть.
Улыбнулась. Смущенно на этот раз.
— Сестре моей до Отца Побед далеко. Мудрости ей совсем недостает.