Нашего физиологического состояния хватило только на целомудренные поцелуи и лёгкий словесный вздор. Я спросил её про удар коленом. Рита отвесила мне ласковую оплеуху, назвала похотливым боровом и показала колено. На нём красовался здоровый кровоподтёк, а ведь удар показался слабым. Тут я понял, как болит моя левая рука, просто за общим страданием от посталкогольного синдрома боль несколько терялась. Мы немного поправились с помощью разбросанных вокруг бутылок и ещё поболтали, о чём не расскажу.
Вместе мы вышли из комнаты и поднялись туда, где уже собрались все остальные. За исключением Саида, его девчонка видимо совсем умотала. Пётр (пикантную же сцену он увидел, когда проснулся) никого не пустил к нам, ожидали в спальне Грега. Да уж, Носов повёл себя благородно. Ни своих шуточек, ни праведного гнева за мою давешнюю подставу. Только иронично-укоряюще улыбался. Я виновато развёл руками и кивнул в сторону Риты, мол "всё на свете из-за женщин". Она же повела плечами, чуть повернулась на носках, и продефилировала к дивану. Мебель всегда восторженно замирала при её прикосновении. Закинув ногу на ногу, Рита медленно повела головой и замерла.
Солнышко радостно тряхнула своей рыжей копной Рите, как бы говоря: "А вот теперь и ты. И очень хорошо". И все по-доброму улыбались, но старались делать вид, что не мы с Ритой этому причина. Только Бэккер, как обычно, умел не показать своих эмоций, если они и были вообще у него. Благодаря присутствию женщин, на меня не посыпались насмешливо-уважительные мужские шуточки (вроде, "а ты, командир, не промах, орёл").
Немного погодя я вышел на балкон, чтобы покурить на свежем воздухе. Это было приятнее и безопасней спохмела. На балконе я обнаружил разомлевшего на стуле Саида с ногами на перилах. Было радостно глазеть на шумящую на улицах Гансбурга жизнь. Люди ходили праздными. Они или были одеты красиво по-праздничному, или шли потрёпаны. Эти последние, вероятно, возвращались с весёлых застолий домой. Мы с Саидом с приятным достоинством поглядывали друг на друга. Как обычно ведут себя мужчины, каждый из которых особенно продуктивно провёл предыдущие вечер и ночь.
Саид с улыбкой посмотрел на меня и выдал.
- А, командир. Да ты кобель вищий сорт, да. Такой девчонка-лесбиянка бока намял ("бока намял" у Саида могло означать кучу разных вещей, смысл надо искать в контексте).
К его грубому штилю я уже привык и давно перестал одёргивать. - Да ладно тебе. С чего ты взял, что она вообще лесбо.
- Всякий женщина, кто Саиду отказал - лесбиянка.
- Как мало на свете нормальных женщин. - Сквозь смех подколол я Саида. - Ну, да ты вчера нашёл одну, полную гетеро.
Рожа Саида вовсе расплылась в блаженстве. От уха до уха растянулась ярко белая улыбка. Слепящая на фоне смуглой кожи. Грудь надулась колесом.
- Эта женщина, командир, да. Розовый и нежный, как рассвет родины, мца... Саид в восторге поцеловал кончики своих пальцев. - Вот остепенюсь, построю здесь дом и женюсь. На троих таких.
Со смехом мы возвратились к остальным.
Немного ещё посидев у Грега, мы всей шоблой спустились в обеденный зал. Я ожидал, что нам влетит от хозяина за такой дебош, но оказалось он уже знает кто мы такие. Милый дядька даже отказался от платы за наш кутёж. Время было далеко за полдень и весь оставшееся время мы провели лечась слабым вином и пивом. По официальным данным, герои-освободители зализывали боевые раны.
Весь мой следующий день был посвящён сбору информации, о которой я уже рассказал. Ситуация, несмотря на победу, складывалась довольно безрадостная. Противник потерял лишь толику своих сил, и как только узнает о потере планеты, то ясное дело пошлёт сюда значительные силы и вынесет нас к чёртовой матери. Времени что-либо предпринять оставалось месяц. Военнопленные молчали, а никаких биохимических или психогипнотических средств, чтобы разговорить их, не было. Применять пытки к людям исполнившим свой боевой долг, я считаю последним свинством, поэтому пришлось просто запереть около тридцати человек в тюрьме. Это заведение тоже находилось в универсальном Ганертоте. Относились к пленникам на уровне.
Вечером этого дня я выступил перед Советом. Ситуация складывалась отчаянная и готовиться к пассивной обороне было нельзя.
- Господа Совет, - начал я. - Несмотря на победу, положение критическое. У нас есть все данные предполагать, что противник обладает силами во много раз превосходящими наши, и вряд ли он решит оставить Гану в покое. Через месяц сюда заявится неприятельский Т-корабль, я попробую захватить его. Это даст нам ещё некоторое время, но рано или поздно его хватятся, и тогда придётся иметь дело с превосходящими силами противника. Сейчас я располагаю девятью боевыми роботами, за месяц при всех благоприятных обстоятельствах мы поставим на ноги ещё десять машин. Но и этого слишком мало. А ведь мы не одиноки в этой части вселенной. Совсем рядом с нами живут ещё два мира, живут в оккупации как совсем недавно и Гана. Уже долго вы жили с ними в добрососедских отношениях. Если мы объединимся с ними, то станем силой, с которой агрессор вынужден будет считаться. Я со своим отрядом отобью у неприятеля Терсус и Камт, и мы организуем альянс. Назовём его, допустим... - тут до меня дошло, что названия я так и не придумал, - Содружество Независимых Планет. - Ладно. Потом может придумаем что-нибудь посолиднее. - С теми силами, которые мы захватим у противника в этих мирах, можно будет организовать настоящую армию. К тому же основным рубежом обороны будет вероятно Камт, и возможно Гане больше не придётся чувствовать на себе огонь войны.
Лица советников выражали разное. Многим и до нашего прилёта жилось неплохо.
- Великолепный план! Мы захватим все планеты врага, и Гана станет столицей новой империи, с которой будет считаться даже Внутренняя Сфера. - Самый молодой участник Совета, чуть постарше меня, уже, похоже, видел себя в роли императора. Пришлось охладить его пыл.
- Ни о какой империи речь не идёт. Миры мы будем освобождать, а не захватывать, иначе их обитатели будут бороться против нас, как возможно борются против оккупантов сейчас. Войны на два фронта мы не вынесем. К тому же, если империя и родится, то Гана вряд ли будет столицей. По своему расположению она больше смахивает на форпост на границе с Федеративным Содружеством и не имеет запасов стратегического сырья. Все освобождённые миры будут суверенными государствами. Мой отряд на правах наёмного войска и с помощью военных трофеев будет бороться против потери независимости любого члена Содружества... Теперь я прошу уважаемый Совет сообщить мне, поддержит ли он моё предложение.
В общем, они и не могли отвергнуть его. Вся военная мощь находилась в моих руках, захваченные боевые роботы я присвоил как военный трофей. Свобода Ганы полностью зависела от меня. Совет принял моё предложение почти единогласно, только дядька, которого я обломал, воздержался, показал свой обидчивый характер. Теперь оставался ещё один, зато щекотливый, вопрос.
- Господа Совет, вы, наверное, знаете, что мой отряд является наёмным войском. И я должен платить своим воинам, чтобы они не разбежались. За освобождение и дальнейшую оборону планеты, вам придётся платить по стандартным расценкам. Если вы их не знаете, то завтра я вам пришлю соответствующие таблицы. Могу заверить, что такой богатой планете как Гана мой относительно небольшой отряд будет, несомненно, по карману.
Настроение советников заметно упало, нас, похоже, принимали за энтузиастов. Поднялся глава Совета, Мар Товкин, кстати, тот самый чел, которому я предлагал сдаться, подозревая в нём пирата. Сейчас, правда, этот дядька обрёл полагающийся главе респектабельный вид. Костюм, седина в висках, порода в лице и всё такое.
- Нам понятно, что вы прилетели не просто из человеколюбия, и мы готовы платить за свою свободу. - Товкин с благородным смирением опустил свою большую голову. Затем вскинул взгляд на меня. - Но оккупация не прошла для нас даром. Казна пуста, торговые связи нарушены. Месяца через полтора мы соберём новый урожай, но нам не на чём везти его на продажу. И мы не можем сообщить об освобождении капитанам "прыгунов", с которыми ранее вели коммерческие дела.