Он молчал. В печи потрескивали смолистые щепки. С койки Тадеуша доносилось ритмичное похрапывание. Дима молча дожевывал колбасу.
— Map, спишь? — спросил Валерий.
— Не совсем.
— Знаешь, мне иногда кажется, что в каждом из нас живет Мяндаш, дух дикого оленя.
Засыпая, я думал о последних валеркиных словах. Может, и правда, мы всю жизнь ищем Мяндаша, дикого оленя собственных мыслей (ведь наши предки — первобытные охотники на оленей), не подозревая, что это мысли оленя, который живет в нас. И заснул.
Увы, наутро колено Тадеуша распухло еще больше. Лемминг наложил ему эластичную повязку и выстругал посох из осины. Ничего не поделаешь, пора двигаться. До лагеря под Пункаруайвом отсюда двенадцать часов труднейшего пути. К счастью, погода улучшилась, и даже солнце выглянуло, но ветер не стихает, так что всякое может быть.
Выходим на рассвете, чтобы ночь не застала в горах, и движемся медленно, чтобы сразу не утомить Тадека, которому и так предстоит тяжелый день. Направляемся к долине реки Чивруай, на юго-запад, удаляясь от озера Духов. Лес редеет, делается карликовым. Только на берегу Сейдъявра, благодаря особому микроклимату, сохранилась в Луяврурте реликтовая тайбола, повсюду в других местах — тундра.
Солнце тем временем взошло высоко, но мир еще не проснулся. Вокруг все та же неподвижность и мертвенность. Лишь бликуют, словно маня нас, ледопады на выходе из оврага Ферсмана, да падающие с Энгпорра бесчисленные потоки вспыхивают радугой на порогах, чуть оживляя долину. Для Тадека, впрочем, потоки — серьезное препятствие. Балансируя на скалах со своим осиновым посохом, он преодолевал их с величайшим трудом. Страшно подумать, что будет дальше.
— Посмотрите направо! — воскликнул Лемминг. — Вот голова Павры, повара Куйвы. А там, внизу, лежит нос.
Ой! В таком ракурсе я Павру вижу впервые. По спине бегут мурашки. Высоко над нами торчит из гряды скальная башка — мощные челюсти, узкий обезьяний лоб и темная брешь от каменного обломка, валяющегося внизу. Так, должно быть, выглядели преступники с вырванными ноздрями.
— Муха собирается приделать ему нос, — рассмеялся Лемминг. — Надеется, что в благодарность повар сообщит, где спрятаны сокровища саамов.
— Интересно, как он это сделает. Такую махину никаким краном не поднять.
— Не забывай, у каждого нойда свои секреты.
Отсюда скала еще больше походила на голову неандертальца. Быть может, чудский воин попал в саамские сказки не случайно, быть может, это отголосок борьбы homo sapiens с доисторическим человеком? Если считать, что предками саамов были кроманьонцы — почему бы и нет?
Из задумчивости меня вырвали восторженные возгласы на французском языке. Восхищенный Тадек, забыв про больное колено, прыгал с места на место и азартно щелкал фотоаппаратом. Вид и в самом деле потрясающий. Мы добрались до края долины: перед нами мульда[137] с маленьким горным озером, покрытым тоненьким слоем свежего льда (словно слюдяное окошко), а с трех сторон — колоссальная картинная галерея. Шедевры каллиграфии снега и скал. Перед подъемом Валерий объявил привал.
Обсуждаем дальнейший маршрут. Можно попытаться через перевал Чивруайладе, там придется пробираться через снежные навеси, а дальше — по гряде над котловиной озера Райявр на Энгпорр, спускаемся в долину реки Индичйок, откуда до лагеря уже рукой подать. Или же сократить маршрут — сразу вскарабкаться на гряду котловины по северной стене Энгпорра, тем более, что снега на ней много и проблем с камнепадом быть не должно. Мы выбираем второй вариант — таким образом сэкономим полтора-два часа пути и обойдем лавины, которые, бывает, сходят по расселине Чивруайладе.
Валерий еще раз осматривает в бинокль склоны долины в надежде увидеть оленей, но, увы, — тщетно. Тадек глотает анальгетики… Солнце из золотого делается оранжевым, озаренные заснеженные склоны — мандариновыми.
Представь себе, дорогой читатель, стену снежной пыли, в которой ноге не на что опереться и в которую то и дело проваливаешься по пояс (а порой и глубже). Руки бессильны — брассом ведь наверх не поплывешь, рюкзак тянет вниз, и только быстро перебирая ногами, можно как-то утоптать эту взвесь, чтобы продвинуться на пару метров по вертикали. Затем (с трудом) набираешь в легкие воздуха, вытираешь со лба пот и вновь, словно поросенок из мультика, месишь снежный пудинг — еще пара метров… Так мы поднимались.
137
Мульда — обширный, овальный в плане тектонический прогиб земной коры без существенных нарушений и разрывов слоев горных пород.