— Хорошо, если ты так хочешь, я возьму тебя с собой, — пообещал Николай. — Тебя у нас примут, как родного. Будешь учиться.
— Не горюй, Пишта, — постарался успокоить простодушного парня Фримль. — У нас здесь жизнь тоже пойдет совсем по-другому. Не будет никакой разницы между чехами, словаками и мадьярами. А сейчас… — Он строго посмотрел на Ежо. — Сейчас, Ежо, надо выбросить из головы кое-что из того, чему тебя научили в нашей школе. Ясно? С Рудольфом ты можешь смело ходить на любые дела. Я с его отцом два года делил горе горькое.
Ежо придвинулся к огоньку. Но не смотрел никому в глаза. Он чувствовал себя неловко.
Понимая, что крутой поворот в отношениях Ежи, Рудольфа и Пишты сразу невозможен, Фримль решил не торопить события. Все придет в свое время. А пока, раз Рудольф еще слаб и с ним нужно кому-то оставаться, в Горегронье пойдут без него, двумя группами. Одну группу поведет Николай.
ЗВЕЗДА ЛОНГАВЕРА
Жителей села Полевка очень тяготило, что вторые сутки дождь лил почти без перерыва, а ночи были так черны и страшны, что никто за порог не смел выйти.
Зато Ежо и Николай торжествовали: лучшего времени для их дела и не придумаешь! Они по всему селу расклеили листовки. И вот вдоль железной ограды, обсаженной акацией, подкрались к большому зданию, где засели представители власти словацких фашистов. Прильнули к холодной мокрой ограде, метрах в десяти от парадного входа, над которым желтел огонек, освещавший тротуар и дорогу, и стали прислушиваться. Судя по голосам, людей в здании было немало. В противоположном конце дома слышались пьяные крики, пение.
Распахнулась дверь. Вышли три щеголеватых гардиста. Громко разговаривая, они зашагали по тротуару мимо затаившихся под акацией партизан.
— Пора! — шепнул Ежо.
— Надо узнать, где стоит часовой, — так же шепотом отозвался Николай. — Он, видно, на крыльце спрятался от дождя.
Недалеко загудела автомашина и вскоре подкатила к освещенному подъезду. Двое вышли из нее. Закрываясь плащами поверх военных мундиров, вбежали в дом по мокрым ступенькам освещенного крыльца. Кто-то рявкнул: «Наздар!»
Так приветствуют друг друга гардисты. Значит, часовой действительно стоит на крыльце.
Автомашина откатила от подъезда в тень, пофырчала немного и заглохла. Хлопнула дверца. Шофер последовал за приехавшими. Теперь приветствия не последовало. Однако щелкнули каблуки часового. Видно шофер не гардист, а простой парень… Это было важно знать партизанам.
— К машине!
Николай первый выбежал из-под акации. За ним — Ежо.
— Куда ты! — проговорил Ежо, когда тот, открыв дверцу, влез в автомобиль и распорядился:
— Прячься за машину!
Не успел Ежо исполнить этого приказания, как Николай вылез из кабины уже на другую сторону.
— Что ты сделал? — испуганно спросил Ежо.
— Положил в инструментальный ящик несколько листовок.
Ежо был в восторге. Ему самому захотелось добавить что-нибудь к этому отважному поступку друга, но тут он забеспокоился:
— А вдруг шофер их просто сожжет?
— Может… — грустно согласился Прибура.
— Придумал! Придумал! — радостно прошептал Ежо.
Достал из кармана карандаш, вытащил из-за пазухи одну листовку и, прижав ее к стеклу дверцы, начал писать на обратной стороне.
— Ты что? — схватил его за руку Николай.
— Не толкай!
— Кто-то идет!
— Сейчас!
Догадываясь, что именно хочет сделать Ежо, Николай снова беззвучно открыл дверцу кабины и приподнял сиденье шофера.
Ежо бросил туда листовку. И когда распахнулась парадная дверь, друзья уже были на другой стороне улицы…
Остановились они только за селом.
— Скажи теперь, что ты там намудрил? — спросил Николай.
Дождь продолжал лить, порывистый ветер насквозь продувал мокрую одежду. Но что все это значило в сравнении с той радостью, которая согревала не меньше, чем самый жаркий костер?
— Я… написал… шоферу… — отдуваясь после каждого слова, проговорил Ежо.
— Так и знал, что ты пишешь ему. Что ж ты там?..
— Приказал все листовки раздать шоферам. «Соудруг, шофер, — написал я. — Приказываю…»
— Ну, Ежик, ты родился партизаном! — хлопнул друга по плечу Николай.
— Теперь куда? — пропустив похвалу мимо ушей, спросил Ежо.
— Надо скорее обсушиться, а то заболеем.
— Тогда — к цестарю в Кралеве.
— Где это?
— В соседней деревне. Горар говорил: если что случится, зайдите к Шмондреку, его зовут Милий.
— Раз его знает горар, идем!
Цестарь Шмондрек Милий оказался очень старым, согнутым и каким-то замшелым.