Пилотируемое Богом.
– Приземлился Черный Аполлон, – пошутила Одиль, но ее голос потонул в шуме.
Тане уже доводилось однажды видеть президента вблизи – два года назад, в тот день, когда он приносил присягу в третий раз, весь обвешанный медалями. Таня смотрела парад с балкона административного здания, выходящего на проспект, вместе с Одиль и группой парней в дорогих костюмах, восторженно приветствовавших главу государства. У нее осталось в памяти, как крупные снежные хлопья таяли на броне военных роботов, с ревом ползущих по улице. Большие сухопутные беспилотники, а рядом шагали их операторы в черных беретах. Широченные платформы на колесах со слезливыми образами мучеников Тегерана, Сеула, Панамы. На глазах у Тани какой-то парень в толпе бросил снежок в лимузин вице-президента, после чего на него сразу же набросился рой серебристых касок.
– Который из них твой дружок? – насмешливо поинтересовалась у Одиль Таня, глядя на солдат, оцепляющих взлетно-посадочную площадку. До них было так близко, что она могла бы дотянуться рукой, если бы не проволочная сетка ограды.
Сопла турбин повернулись вниз, и Таню обдало потоком горячего воздуха, словно знойным ветром. Летательный аппарат начал быстро снижаться, затем сбросил скорость у самой земли и мягко приземлился.
Ни одного туриста по эту сторону от контрольно-пропускного пункта не было, но все, кто был, повернулись и смотрели на него. Сейчас выйдет президент, одна только мысль о его присутствии притягивала взор.
Группа агентов Секретной службы собралась у хвоста аппарата, дожидаясь, когда опустится люк. Прямо за ними стояли операторы официально разрешенных телеканалов.
Тане заслонили обзор, но, когда открылся люк, она все-таки увидела, как изнутри просочился свет.
Сначала вышла личная охрана. Три человека. Все рослые, набранные в лучших охранных фирмах. Одна из них, светловолосая женщина с белым шарфом вместо галстука, посмотрела прямо на Таню сквозь линзы, умеющие читать лицо.
– Не забудь улыбнуться, – напомнила Одиль.
– Это тебя она должна проверять, – возразила Таня.
– Смотри! – воскликнула Одиль. – Собаки!
И действительно, по трапу сбежали президентские любимцы. Овчарка, за ней родезийский риджбек. Их клички были известны всем. Улисс и Ли.
Вышедший следом мужчина был похож на президента, но это был не президент.
– Ньютон! – взвизгнула Одиль.
Остальные поддержали ее криками и свистом. Таня ахнула.
Мужчина обернулся, сверкнув белоснежной фарфоровой улыбкой. Ньютон Таунс. Актер, исполняющий роль президента в кино. Это он в ходе первой избирательной кампании снялся в экранизации сюжета о том, как будущий президент спасался от северокорейских солдат, после того как его сбитый самолет упал в демилитаризованной зоне. Затем продолжение, мини-сериал о Панамском кризисе, случившемся в первый президентский срок. В настоящее время шла работа над третьим фильмом, про освобождение Нового Орлеана.
– Да он прямо-таки сияет, твою мать! – заметила Одиль, и Таня рассмеялась вслед за ней.
Конечно, на самом деле никакого сияния от Ньютона не исходило, но аура у него определенно была. Вопреки тому, что ожидала Таня, в жизни он оказался даже еще красивее. Нереально красивее, однако вот он, сошедший с обложки глянцевого журнала, приятный, дружелюбный белый мужчина, олицетворение всего того, во что хочется верить. Ньютон был в костюме, но без галстука. Сшитая на заказ одежда сидела идеально, в то же время подчеркивая атлетическую мускулатуру.
Одна из камер опустилась к кинозвезде, затем обвела толпу. Хотя нельзя было определить, что именно она снимает. За черным стеклом вращающихся сфер были спрятаны сразу несколько глаз.
При мысли о том, что их сейчас сканируют, Таню охватило беспокойство, затем она вспомнила, как лебезил перед Одиль инспектор. Если за ними сейчас и наблюдают, то только для того, чтобы их оберегать.
Из аппарата вышли две женщины. Две спутницы жизни. Спутница Ньютона певица Эшли Лайонел и подруга президента триатлетка Патрисия Вуд. Обе выглядели жизнерадостными, неестественно молодыми и счастливыми.
Наконец, появился Он.
Верховный главнокомандующий, в старомодной летной куртке с нашивками и подколотым рукавом, скрывающим обрубок левой руки. Президент не смотрел по сторонам. Сплошная деловитость, большой босс возвращается к себе в кабинет. Волосы у него начинали седеть. На коже белели проплешины от заживших шрамов. В жизни президент оказался ниже ростом, чем его показывают по телевизору. И, увидев его воочию, ощутив его присутствие совсем рядом, Таня почувствовала, как поднимаются на поверхность самые ее потаенные мысли об этом человеке.