— Ладно, я приму к сведению, что ты не обижал Асусену и что между вами все кончено, — сказала Серена, уходя.
Встретив в коридоре Летисию, она произнесла угрожающе:
— Ты умеешь молиться, Летисия Веласкес? Так вот, молись, чтобы моя дочь поправилась!
Летисия бросилась в кабинет сына, требуя честно признаться, что он сделал с дочерью Серены.
— Да ничего я с ней не сделал! — с досадой ответил Витор. — Просто у них там вся деревня сумасшедшая, их всех пора одеть в смирительные рубашки. Я раскаиваюсь только в том, что не прислушался вовремя к твоему совету. Ты была права: нам всем надо держаться подальше от людей Рамиру Соареса. Разумеется, в эмоциональном плане. Что же касается их рыбы, то я вовсе не прочь покупать ее. Скоро они придут ко мне, чтобы продать свою рыбу, и тогда — несмотря на их гордость и пресловутый кодекс чести — будут вынуждены кормиться из моих рук!
Далила, скучавшая и по отцу, и по Кассиану, все чаще выходила на берег, пристально вглядываясь в морскую даль: а вдруг там покажется долгожданное рыбацкое суденышко! Но море равнодушно катило свои волны, от них постепенно начинало рябить в глазах, и погрустневшая Далила вновь обращала свой взгляд на поселок, где все казалось ей унылым и серым. Прежде, когда у нее портилось настроение, она шла к Кассиану или Асусене, но сейчас один был в море, а другая страдала от несчастной любви, не желая ни с кем общаться.
В отличие от подруги Далила не умела долго предаваться грусти и всячески старалась найти занятие, которое могло бы ее отвлечь от тоски по Кассиану. Иногда ходила к Питанге заниматься ненавистной ей математикой или помогала Мануэле убирать посуду в баре. А то придумала повидаться с братом и теперь дожидалась его неподалеку от фирмы Веласкесов, не рискуя появляться там после стычки с Витором.
Дави вышел из офиса понурый — то ли устал, то ли был чем-то огорчен. Увидев сестру, обрадовался, но затем опять помрачнел, когда та спросила, отчего он такой грустный — не из-за Оливии ли.
— С Оливией, увы, все кончено, поэтому предлагаю сменить тему. Дома все в порядке? Кстати, ты здесь специально ждала меня? Что-нибудь случилось?
— Нет, просто захотелось увидеть тебя.
— Ну да, понимаю, — улыбнулся Дави, — тоскуешь по своему Кассиану.
— А я и не скрываю этого, — приняла вызов Далила. — Хочешь, пойдем в бар донны Мануэлы, посидим там, поговорим.
Дави было все равно куда идти, и он согласился. Однако и там они невольно продолжали говорить о том, что их в данный момент волновало, — об Оливии, о Кассиану.
— Я не сомневаюсь, что вы с Оливией все равно когда-нибудь помиритесь, — уверенно заявила Далила. — Вот мы с Кассиану, например, ссоримся очень часто, а жить друг без друга не можем.
— Твой Кассиану — обыкновенный грубиян, — возразил Дави. — А с Оливией все гораздо сложнее.
— И вовсе он не грубиян, — обиделась Далила.
— Ну прости. Вы любите друг друга с детства, и если ты считаешь, что он будет для тебя идеальным мужем, то я могу за вас только радоваться.
— Да разве я знаю, каким он будет мужем! — нечаянно вырвалось у Далилы, и Дави тотчас же за это ухватился:
— У вас что-то изменилось? Ну-ка не скрытничай. Рассказывай брату все как на духу.
— Нет, все нормально, — Далила встала из-за стола, давая понять, что ей уже пора домой. — Пойдем, а то мама будет волноваться, да и Кассиану может в любой момент вернуться.
— Нет, серьезно, не увиливай, — проявил настойчивость Дави. — Знаешь, что мы с тобой сейчас сделаем? Поедем ко мне домой, попьем кофейку, и там ты мне все спокойно расскажешь.
— К тебе? Домой? — просияла Далила. — Конечно же я поеду! Ты никогда не приглашал нас к себе — ни меня, ни родителей.
От ее замечания Дави смутился, но оправдываться не стал.
Когда же они вошли в его квартиру, он опять почувствовал себя неловко, потому что Далила с порога воскликнула:
— Это чудо! Я и представить не могла, как живет мой брат. Такая красота, Дави!
— Да ладно тебе преувеличивать… Просто я сделал все так, как мне нравится. Я хорошо себя чувствую тут, Далила.
— Я тоже! — сказала она, блаженно откинувшись на спинку кресла. — Теперь я понимаю, как была неправа, когда звала тебя обратно в деревню. Ну, помнишь, мы тогда только приехали в поселок, и я хотела, чтобы ты жил с нами?
— Да, помню. Я потому, наверное, и не приглашал вас к себе. Думал, вы все равно не поймете, что я уже привык к другому укладу.