— Напрасно ты так думал. Папа с мамой тоже тебя поймут. И даже обрадуются, когда увидят, как ты здесь устроился.
— Ну что ж, я как-нибудь привезу их сюда, — пообещал Дави.
Потом они отправились на кухню варить кофе, и Далилу привели в неописуемый восторг овощерезка и посудомоечная машина.
— Вот бы нашей маме такие удобства! — произнесла она мечтательно.
— Я вижу, моей сестренке нравится комфорт, — заметил Дави. — Не в этом ли причина ваших разногласий с Кассиану? Ведь он, насколько мне известно, собирается пойти по стопам отца, стать профессиональным рыбаком. А ты, готова ли ты провести всю жизнь в хижине у моря?
— Я сама не знаю, чего хочу, — призналась Далила. — И это меня пугает… Когда я с Кассиану, то чувствую себя вполне счастливой, а когда его нет рядом, то мне хочется узнать и какую-нибудь другую жизнь, которая течет здесь, в Форталезе, или в Рио.
— Ничего удивительного: просто ты выросла из своей деревушки, как когда-то из нее вырос я!
— Ты так думаешь? — с сомнением произнесла она. — Я ведь люблю и море, и наш дом, хотя мне хочется узнать и что-нибудь новое, чего в деревне не увидишь. А Кассиану ничего такого не надо. Он мечтает только о собственной лодке.
— Мне кажется, нам с тобой надо чаще общаться, — пришел в выводу Дави. — Я открою для тебя другой мир, а ты потом сама решишь, что тебе больше по душе.
— Спасибо, братик, — обняла его Далила. — Только мне почему-то страшно…
— Страшно? — изумился Дави. — Ты не должна бояться. Ведь речь идет о твоей жизни, о твоем будущем.
— Я это понимаю, оттого мне и страшно. Ты не подгоняй меня, ладно? Я не хочу делать больно Кассиану. Да и самой мне еще надо избавиться от каких-то сомнений…
Вернувшись домой, она рассказала матери о чудо-комбайнах, увиденных на кухне у брата.
— Представляешь, сколько свободного времени у тебя появилось бы, если бы мы купили такие же приборы!
— А зачем мне свободное время, Далила? — остудила ее пыл Эстер. — Если я все дела переделаю за час, то чем буду заниматься потом?
— Но ведь это ужасно, мама!
— Знаешь что, дочка, не забивала бы ты себе голову этой современной ерундой, — строго сказала Эстер. — Человек, за которого ты собираешься замуж, — рыбак. А жена рыбака должна довольствоваться тем, что он ей может дать. Запомни это, иначе твоя жизнь может стать адом.
Рыбацкое судно показалось наконец на горизонте, и все жители тотчас же помчались к пристани. Не было среди встречающих только Асусены.
— Где она? Где моя дочка? — встревожился Рамиру, недобро посмотрев на Серену. — Что тут произошло, пока нас не было?
— Я так ждала тебя! — припав к его груди, выдохнула она. — Теперь Асусена обязательно поправится! Ты найдешь нужные слова, чтобы утешить ее…
— Опять этот Витор? — догадался Рамиру.
— Да. Они расстались, и Асусена очень страдает. Она заболела, Рамиру!
Отстранив от себя Серену, он побежал к дочери. Увидев его, Асусена приподнялась на постели, но в тот же момент силы оставили ее, в глазах потемнело…
— Девочка моя, милая моя, — повторял Рамиру, гладя ее по волосам. — Ты выздоровеешь… Все пройдет… Теперь я с тобой, доченька.
Естественно, в такой ситуации об уходе из семьи не могло быть и речи. Рамиру бродил по дому печальный, задумчивый и словно не замечал хлопочущей вокруг него Серены. Однажды она, не выдержав, с горечью произнесла:
— Я совсем тебе стала ненужной.
— Перестань, — сказал он с досадой. — Просто я ни о ком, кроме Асусены, сейчас не могу думать. К тому же столько дней провел в море, устал.
Заглянувший к ним Самюэль несколько разрядил обстановку. Серена откровенно обрадовалась ему:
— Хорошо, что ты пришел, Самюэль. Может, тебе удастся расшевелить Рамиру, а то он словно в воду опущенный. Выпейте по рюмочке, потолкуйте, а я пойду к Асусене — пора давать ей лекарство.
— Похоже, ты с Сереной еще… не говорил? — спросил Самюэль Рамиру, когда Серена вышла.
— Как я мог, если Асусена в таком состоянии?
— Да, сейчас не время. А может, вообще не стоит этого делать?
— Нет, Самюэль, я должен внести ясность в наши отношения с Сереной. Не хочу врать и причинять ей лишние страдания. Так будет лучше для всех, в том числе и для детей.
Устроившись в тени пальм, Кассиану и Далила рассказывали друг другу о том, что произошло с каждым из них за время разлуки. Далила говорила в основном об Асусене, о ее несчастной любви, а из самых ярких событий вспомнила конечно же поездку к брату. Кассиану это не понравилось: