Глава 33
Аманде всякий раз становилось плохо, когда она вспоминала целующихся Летисию и Франсуа. «Нет, я не уступлю тебе, мамочка! Ты еще меня узнаешь!» — злорадно приговаривала она, соображая, что бы могло навсегда отвратить ее возлюбленного от матери.
Выбор средств, однако, у Аманды был небольшой, и она остановилась, возможно, на самом худшем, самом подлом: сказала Франсуа, что ее мать — убийца.
— Да, она убила отца и однажды убьет тебя! Я бы ни за что не решилась выдать семейную тайну, если бы не боялась за твою жизнь.
Франсуа понял, что девочка зашла слишком далеко, и счел своим долгом поговорить об этом с Летисией. Той же ничего не оставалось, как рассказать ему о подозрениях Витора и признаться в собственной беспомощности:
— Где-то я допустила серьезную ошибку в воспитании моих детей. Ума не приложу, как теперь наладить с ними отношения.
Франсуа вызвался помочь ей по-своему, по мужски. «Летисия все еще говорит с ними как с детьми, оберегая их психику, — рассуждал он, — а эти детишки пакостят уже вполне по-взрослому. Стало быть, и осадить их можно только соответствующим образом».
— Как ты думаешь, какой вид убийства выберет Летисия на сей раз? — огорошил он вопросом Витора. — Лестница уже была, и вряд ли твоя мать станет повторяться. Может, это будет яд? Или газ? Или пуля? А может, подкрадется во сне и придушит меня подушкой?
Не ожидавший такого напора, Витор оторопело молчал, а Франсуа продолжил уже серьезно:
— Не кажется ли тебе, что ты вырос из роли ревнивого сыночка? Подумай хорошенько о том, что я тебе сказал, и перестань мучить мать, а также науськивать на нее сестру. Запомни: никакие ваши ухищрения не заставят меня отказаться от Летисии. Если она согласится выйти за меня замуж, то ни ты, ни Аманда не сможете нам помешать!
— Ты ошибаешься, — ответил ему, наконец, Витор. — И плохо знаешь донну Летисию!
Он не стал пояснять, какой смысл вкладывал в последнюю фразу. Вместо него это сделала Аманда, бросив матери в присутствии Франсуа:
— Ведь ты же не любишь его! И знаешь это лучше меня. Ты вообще никого никогда не любила: ни мужа, ни детей, ни саму себя!
Сгоряча покинув дом, Изабел поняла, что в гостиницу ей идти нельзя.
— Ты только представь, — сказала она Жанаине, тащившей чемоданы, — что будет, если такая популярная особа, как я, появится в отеле! Сразу же соберется толпа, сбегутся репортеры, и завтра вся Форталеза будет знать, что я ушла из дома. Нет, такого унижения мне не пережить!
Однако и возвращаться обратно было неловко, а потому Изабел додумалась поселиться у своего надежного друга — журналиста Фреда Ассунсона.
Того конечно же мало обрадовало явление Изабел, да еще с прислугой и чемоданами. Он стал уговаривать ее вернуться к мужу, предлагая себя в качестве парламентера, но Изабел была неумолима. Тогда несчастный Фред попытался воззвать к ее разуму, сославшись на невозможность разместиться такому количеству народа в двух малюсеньких комнатушках.
— Заметь также, что у меня еще живет Адреалина — та бездомная девчонка, которая строит из себя журналистку, — напомнил он.
Против его аргументов Изабел возразить было нечего, и она скрепя сердце согласилась поселиться у Фреда без Жанаины.
— А где будет спать Адреалина? — резонно заметил он.
Изабел секунды две подумала и выдала готовое решение:
— Жанаина, отвезешь ее к нам домой… То есть в дом моего бывшего мужа. Это будет справедливо, раз уж я заняла ее место.
— А ты не хотела бы услышать мнение Адреалины? — цепляясь за соломинку, молвил Фред.
— Ее однажды приводил к нам Пессоа, и ей у нас понравилось, — уверенно заявила Изабел. — Я верно говорю, Адреалина?
— Да, — ответила та, и Фред понял, что он обречен.
Брошенный Бонфинь уже обзвонил добрый десяток отелей, когда пришедшие Жанаина и Адреалина сообщили ему, где остановилась Изабел. Бонфинь тотчас же позвонил ей, но она отказалась с ним разговаривать. Тогда бедняга поехал туда сам, надеясь все-таки сломить сопротивление строптивой супруги. Увы, и это оказалось напрасным. В отчаянии Бонфинь бросился к Гаспару:
— Когда ты наконец представишь Эстелу своей семье и перестанешь делать вид, будто находишься в Рио, а не здесь, на своей новой квартире? Пойми, у меня из-за твоей дурацкой тайны уже разрушилась семья! Изабел гонит меня прочь, и правильно делает, так как я бормочу ей что-то невразумительное и не могу прямо сказать, для кого снял эту злосчастную квартиру.